Морская сила(Гангутское сражение)

Такою ничтожною силою, неопытною в боевом де­ле, при тогдашних плохих пушкарях думали огра­дить город от нарвских победителей. Притом воевода, обязанный защищать все подступы к городу, оказал­ся не только неспособным к распорядительности, но даже и не храбрым, как показали дальнейшие со­бытия. Душою обороны в данном случае был архиепи­скоп Афанасий, приставленный Петром к Прозоров­скому в качестве советника. Он принимал деятельное участие во всех мероприятиях по обороне и по пост­ройке самой крепости, пожертвовав для последней весь строительный материал монастырей.

«Относительно безопасности двинских устьевцарь повелел засорить Пудожемское русло, на Мур­манское послать 300 человек стрельцов с пушками,чтобы в узких местах окопаться шанцами и стеречьнакрепко приход неприятеля, не допуская его войтив самое устье. Такие шанцы, или батареи, сооруженыи у новостроившейся крепости, в числе четырех,из которых три, вооруженные десятью, тремя и дву­мя пушками, находились в близком расстоянии открепости на том же берегу, а четвертая с 15 пушка­ми — на острове Маркове, лежащем по другую сторо­ну Малой Двины. На всех этих батареях имелось 400солдат под командой солдатского головы полковни­ка Животовского. Лоцмана были переведены с Мудъ-южского острова к этим же батареям и могли выса­живаться на приходящие с моря корабли не иначекак по донесению воеводы от поставленного на Мудь-южском острову военного караула, что, мол, пришед­шие корабли подлинно торговые, идут туда-то и та­кой-то нации… Указ царя предупреждал поморскихжителей не выходить на промыслы. Все торговые суда по сему случаю были задержаны при порте. В край­нем случае велено приготовить брандеры». Так гла­сит летопись.

В первые дни мая последние льдинки унеслись, подхваченные половодьем, через устье Двины в Бе­лое море. В Архангельском Гостиный двор, проснув­шись от зимней спячки, гудел, как потревоженный улей. Ждали первые купеческие суда с иноземными товарами, готовили свои, завезенные зимой, припа­сы на продажу. Но при всей, с первого взгляда, без­заботной суете разношерстного люда в самом город­ке, и особенно в прибрежных улицах, в поведении и настроении людей чувствовалось какое-то напря­жение. Оно задавалось и разгуливающими по город­ку и набережной стрелецкими нарядами, и появив­шимися на берегу пушками, возле которых дневали и ночевали в палатках пушкари, и вестями с Двин­ского устья, где уже поднялись с человеческий рост крепостные стены, в проемы которых на весеннем солнцепеке чернели и нагревались пушечные жерла. Потому теперь частенько невольно, с некоторой тре­вогой поглядывали горожане в сторону Двинского устья…

Весеннему солнцу всегда рады в северных краях. Вместе с теплом оживает помаленьку природа. Черне­ют проталины на наезженных санями зимниках, сер­пами окольцовываются стволы деревьев вдоль лесис­тых опушек, кое-где, вдоль крутых берегов рек, во­круг островов на озерах, робко проглядывают иссиня-черные каемки оттаявшего ледяного панциря. Вода, одно из чудес природы, приобретает свое первородное свойство, воскрешая все живое в себе и вокруг.

В Европе Скандинавию издревле относили к Се­верным землям. Но если ближе к Нордкапу зима хо­зяйничала обычно весь отведенный ей календарем срок, то на юге, у Датских проливов, морозы уступали свое место оттепели задолго до этого времени.

Поэтому шведские эскадры на зиму в основном уходили на юг, отстаиваться в Карлскрону, основную базу флота. Сюда-то и прибыло в разгар весны распо­ряжение Адмиралтейств-коллегий, готовить согласно королевскому указу эскадру для похода в неблизкий путь — к берегам России.

После недавнего «чуда» под Нарвой король Карл XII был уверен как в явном превосходстве своих войск, так и в неспособности русской армии противо­стоять шведам. Перед своими генералами он не раз снисходительно высказывался по этому поводу:

— Нет никакого удовольствия биться с русски­ми, потому что они не сопротивляются, как другие, а бегут.