Морская стрелка

После этих слов на центральном посту субмарины с добрых полминуты царила тишина. Штурман торопливо обсчитывал пеленг. Командир сложил ручки перископа. Массивная металлическая колонна мягко пошла вниз. Илья Георгиевич с отвращением посмотрел на боковой монитор, где все еще виднелось изображение северокорейского крейсера, снятого через перископ. Указательным пальцем покрутил колесико настройки, отгоняя запись к моменту старта ракеты, после чего отстраненно произнес:

— Вот дела, старпом. Вся наша противоракетная оборона сосредоточена в основном в европейской части страны. Еще с советских времен, когда думали, что американские ракеты на наши европейские промышленные центры через Арктику полетят. А Дальний Восток практически полностью открыт и уязвим…

Старпом Николай Даргель, соглашаясь, кивнул:

— Москва-то и теперь со всех сторон прикрыта, а толку? Со Штатами, считай, друзья.

— Ну друзья — это сильно сказано. Скорее противники, которые поняли, что лучше «дружить» против остальных.

— И кто бы мог подумать, что теперь главная опасность — наши бывшие друзья, — вздохнул старпом. — Кормили их, сук, вооружали, учили, в бронированном поезде по всей России катали.

— Это ты о Ким Чен Ире, чей вояж через всю Россию железнодорожники и несчастные пассажиры до сих пор вспоминают с содроганием?

— А то о ком же?

— А их северокорейские атомщики, кстати, до сих пор в Дубне на нашем синхрофазотроне стажируются. Выучили на свою голову. Нет, Николай, не могу я понять, что у политиков на уме.

— Чего уж тут понимать. В политике нет постоянных друзей и врагов, а есть государственные интересы, — книжной цитатой ответил старпом.

— Не знаю, какие уж тут государственные интересы России зашиты. Пригрели у себя под боком черт знает кого. Вот ты представь себе, если бы это японская или американская ракета упала в акватории порта Находки, как уже не раз случалось с этими долбаными «Тэпходонами», — тут бы такое началось! Вой на весь мир. И звериный оскал империализма им припомнили бы по полной программе, и холодную войну… — Илья Георгиевич сузил глаза. — А эти северные корейцы даже извиняться не думали. Плевать они на нас хотели, а мы молчим.

— Мы люди военные, — примирительно произнес старпом, хотя по его взгляду нетрудно было догадаться, что он во всем согласен с командиром, — есть приказ, который мы выполняем. У каждого своя работа. Может, что и поменяется в политике.

— В мозгах должно поменяться, — капитан второго ранга постучал себя пальцем по лбу, — и пока жареный петух в одно место не клюнет, там, наверху, никто и не почешется. Ведь падение чужой ракеты в наших территориальных водах — это формально «казус белли», повод для объявления войны. Выходит, этим фанатикам идей «чучхе» все можно… Вот перенесли бы Генштаб… или хотя бы Государственную Думу вместе с генеральскими и депутатскими семьями в ту же Находку или во Владик — я бы на наших генералов и политиков посмотрел… — командир бросил взгляд на стоп-кадр с изображением северокорейского крейсера. — Утопить бы эту поганую посудину прямо сейчас… Да жаль, приказа такого нет.

— Они просто мускулами играют, — Даргель поднялся и задвинул под рабочую плоскость стола выдвижное кресло, — нет и в скором времени не предвидится у них надежных средств доставки ядерных зарядов. Запустили ракету, а потом начнут с Западом и Россией торговаться. Мол, мы приостановим свою ядерную программу, а вы нам за это нефть, газ, мазут и продовольствие бесплатно поставляйте.

Илья Георгиевич провел ладонями по лицу, словно снимал этим жестом усталость.

— Все, старпом, задачу свою мы выполнили, — командир прикоснулся к панели, за которой скрывался центральный компьютер. — Все их переговоры записали на жесткие диски. За пару часов работой дешифровщиков в КП нашего Балтфлота месяца на два обеспечили. А теперь домой возвращаться, на базу.

— Если бы домой, — произнес Даргель, — боюсь, нам из Владивостока скоро не выбраться.

Илья Георгиевич скомандовал:

— Убрать сканирующую антенну. Погружение. Глубина тридцать метров. Курс на Владивосток.

Чуть слышно загудели помпы, закачивая забортную воду в балластные цистерны. Еле ощутимо завибрировал под ногами пол, свидетельствуя, что включились ходовые электродвигатели. Кавторанг любовно придержал рукой качнувшийся на переборке небольшой самодельный Андреевский стяг. Педант Даргель никогда не одобрял того, что командир повесил его на центральном посту. Ведь это являлось вопиющим нарушением инструкции, строго предписывающей, чтобы на борту мини-субмарины ничто не говорило о российском происхождении подлодки.

— Знаю-знаю… — покивал, глядя на старпома, командир. — Если придется, положу его к конвертам и к твоим любимым инструкциям в сейф. У него своя система самоуничтожения. Теперь можно и расслабиться. Не желаешь, старпом, выпить по сто грамм?

Даргель тут же напрягся, не сразу поняв, что командир его разыгрывает. А Илья Георгиевич тем временем продолжал: