Морская тайна

— Боцман! — внезапно роняя бинокль, вдруг вскричал он. — Смотрите. Скорее возьмите…

— Я и без бинокля вижу.

— Дым!..

— Идет судно…

— Корабль… идет за нами!

И действительно, чуть заметный дым поднимался из-за горизонта.

— Японцы! — в ужасе закричал Алендорф. — Господин Бакута, вы ведь знаете, что здесь не ходят суда!..

— Не ходят… Это так… — подтвердил Бакута. — Однако, — беря бинокль, усомнился он, — ведь это купец…

— Что ж из того? На торговых судах японцы доставляли к острову все необходимое для базы! И сейчас командир с офицерами перебрался…

— В таком случае им не угнаться за нами, — убежденно ответил боцман, — с этого катера мы покажем конец любому торговому судну.

— О, вы правы! — подхватил Алендорф. — В быстроте — наше спасение.

И катер, вздымая столбы воды, полетел на север. Дым исчез из виду. О, если бы наши друзья знали, что это за пароход и кто в эти минуты стоял на его палубе, отыскивая в океане остров и скалу!

. . . . . . . . .

Неисчислимое количество раз Алендорф менял курс. Трое суток катер мчался в океане. Всюду Алендорфу мерещились перископы, временами он успокаивался и мучительно стонал:

— О, боже, что со мной делается!

И вдруг опять вскакивал с криком. Под клочьями кителя трепетало его бледное тело.

— Слышите! Слышите! Кто-то плывет за нами!

К концу третьих суток от жары вода испортилась и стала не пригодной для питья.

— Надо итти к земле, — решительно заявил Бакута, — смешно было бы теперь погибать.

Не слушая Алендорфа, он лично произвел исчисления и определил приблизительное местонахождение катера.

— Как я полагаю, — заключил он, — ближе всего от нас мексиканский берег. Не больше пятнадцати часов ходу. Идем в Мексику!

… В десять часов утра 21 мая показался мексиканский берег.

Боцман вовремя взял в свои руки штурвал, катер благополучно миновал прибрежные камни, и с левого борта открылся узкий залив.

Изнемогая от жажды, Алендорф, повиснув на борту, хрипел:

— Воды… Воды…

—————

Глава двадцатая Приключения на мексиканском берегу

В лесной чаще по узкому, заросшему водорослями заливу, под сплетающимися ветвями деревьев тихо плыл катер с умолкшими от восторга людьми. Деревья, похожие на плакучие ивы, опускались в воду, и длинные тонкие ветки словно впитывали в себя зеленую влагу. Временами катер попадал в густую темноту, упругие ветви хлестали моряков по лицам, и, сгибаясь под этим висячим мостом из листьев, замирая от радости, друзья не находили слов, чтобы выразить свое счастье. Проплыв под деревьями, притихший катер опять выезжал на солнце. Золотые солнечные пятна скользили по лицам моряков, острые запахи цветов подымались вокруг.

Бакута повернул руль, катер пристал к берегу, и боцман с причальным канатом соскочил в траву. Захлестнув конец вокруг ствола дерева, он распростер руки и, подняв лицо к солнцу, провозгласил:

— Ура! Да здравствует земля! Леса, горы, цветы и травы, реки и ручьи, знайте: мы, советские моряки, опять ступаем по земле!

И, как ребенок, боцман затопал ногами, закружился на месте. Потом он побежал в лес, обхватил и потряс дерево и, опустившись на колени, осторожно сорвал пучок влажной травы.

Он положил траву на широкую свою ладонь, растроганно погладил ее и, в умилении качая головой, прошептал:

— Забавница…

Алендорф остался на катере. В глубокой печали, едва шевеля губами, он горестно качал головой:

— Я потерял все… Все потеряно…

В холодном, прозрачном роднике Нина набрала воды и подала ее Алендорфу. Ухватившись за кружку, точно опасаясь, что ее вырвут из рук, Алендорф пил, захлебываясь и едва не теряя сознания.

— Еще… Еще немного, — бормотал он, стуча зубами. — О, как я благодарен вам!..

— Запомни раз и навсегда, —заметил Бакута: — мы тебе не товарищи. Как только попадем к людям, поднимай отходные и исчезни с глаз.

По всем признакам дремучий лес был необитаем. Незаметно закончился первый день на земле, зашло солнце, и под тропическими звездами моряки сели у костра, советуясь, что предпринять в дальнейшем. И все единодушно согласились с предложением Бакуты. Лес необитаем, но все же где-то близко живут люди. Нина и Андрей на рассвете отправятся искать человеческое селение, боцман же с Алендорфом на катере вернутся к берегу океана, так как вполне вероятно, что им удастся заметить проходящие корабли. На этом и порешили, укладываясь в траве на ночевку. Алендорф улегся в катере. Боцман еще не ложился спать и сидел у костра, подбрасывая в огонь сухие ветки. Внезапно невнятный говор послышался за его спиной. Бакута обернулся и с удивлением увидел, как в своем изорванном, взлохмаченном кителе между деревьями ползал Алендорф. Не замечая того, что боцман следит за ним, Алендорф торопливо подбирал упавшие, сорванные давней грозой сухие листья и совал их в карманы, прятал подмышки и снова проползал в кустарники.

— Что с тобой, человечина? — спросил Бакута. — Куда тебе это добро?

— Не отдам! — вздрогнув и быстро отползая в сторону, выкрикнул Алендорф. — Это мое… Мои выстраданные деньги. Не трогайте меня, не смейте!