– Норка Нинель… Наряды… Настоечка!
– Настоечку с нотами настигнем) Ноты, ноты нужны!!!
– Насупилась, Нинушка… Ноты найду! Новые наряды… навага… Навага?!
– О! Навага ниспослана нам на нотные нахождения!
– Началось….
– Ноты найди))) Ноктюрны необходимо написать, не найдя ничего!
– Написать? Не-не-не! Найду, непременно! Нашел нарзан, «Наутилус», нацарапанные надписи: "Направник— навсегда"… Ноты!!!
– Николя!!!! Наилучший! Ночь настигла нас нотным наплывом!
– Найн! Нинелечка, ну-ка нирванить!
– Ночные Ноктюрны – Незабываемо! Но не наиграть…
– А Ноктюрны напоём;)
Хатико
Действительно странно: шла мимо перрона,
А там будто ты выходил из вагона.
И ночь стала днём, а улыбка – печалью.
Действительно странно:
Ты где-то за далью,
За зеленью дикой и синей осокой –
Не встретить тебя просто так у порога.
Хотела, просила, ходила, искала –
Ты был недоступен, ты был на вокзале,
В аэропорту, или нет – у причала;
Я б долго тебя, где захочешь, встречала.
Но нет. Среди тысяч возможных мгновений
Я вижу одно лишь – твое сожаленье.
Уехал, а может, и я вдаль умчалась.
Встречаю приезжих опять у причала:
Знакомые лица, там есть твой коллега.
Но ты не случился, как то, наше лето –
С дурманом весны сумасшедший рассвет.
И яблонь в цвету у зимы нашей нет.
Встречи в метро
Под лязг вагона
С протяжным "у-у-у-у"
Я вдоль перрона
В июль иду;
Ловлю, как в фильме
Мерлин Монро,
Свой шарф чуть длинный
И платье в пол.
Метро искрится,
Бежит, кружит;
Толпа – тигрица
В прыжке летит.
Всё мимоходом,
И все – паря,
Людей вагоны…
Но нет тебя.
И в шарфе длинном
Закутав грусть,
Иду к Неглинной,
Пою, смеюсь.
Музыкальное
Метро. Наушники. Рахманинов. Мечты.
Всё растворится в звуках красоты.
И в дымке утренней, сиренью чуть дыша,
К тебе иду. И ускоряю шаг.
Как ясно стало вдруг, что в «ждать» надежды нет.
Опять метро. Пишу тебе сонет.
Бегу и Золушкой теряю башмачки,
Прощаюсь с шарфом – символом тоски,
Пускай летит – не страшно за него,
Ведь он свободен. Прилетит ещё!
Мне страшно думать о другом сейчас,
Что я вернусь не в верный день и час.
Но я иду. И ускоряю шаг
За Солнца бликами. С надеждой. Чуть дыша.
О счастье
Сегодня – на чай приходи, как обычно, под полночь.
А там разговоры и добрые шутки, и песни твои.
Давай этот вечер июньский с тобою наполним
Рассказом о важном сейчас: о моментах добра и любви?
Ты спросишь про стержень, и как я ещё улыбаюсь,
Когда всем "шахиды, Роснефть, вечный кризис валют".
А я улыбнусь, возьму пряник и глядя на звезды признаюсь,
Что мне о любви соловьи каждый вечер поют.
Ты будешь смеяться. Что ж, смейся! Над гладью морскою,
Над трепетной нежностью к дому, искусствам, цветам и друзьям.
Мой стержень из грёзы, из музыки, книжек и соли.
Моя сорванец – птица счастья примкнула давно к соловьям!
Букет сирени
Шел дождь, размывая запахи сирени по всей квартире.
– Вкусно… И газ почти выветрился, – думал офицер, вернувшийся домой из горячей точки на день позже своей похоронки, – Слава Богу, успел.
По мостовой в ночь
Я иду по мостовой в ночь.
Рядом тот, кто так любил снег,
И не важно, что его след
Не увидят, кто спешат прочь.
"Но увёл тебя к себе Бог,
И не дал мне даже пары слов в долг",–
Так поется в песне, но моих слов
Хватит, чтобы долетел зов.
Спи спокойно, если ты спишь,
Если здесь ты – только не злись –
Непутёвый твой и ветреный друг
Будет счастлив. Лучше…чаще мне снись.
Ушедший
Ты был слишком хорош,
Мой единственный друг,
От того ты ушел слишком быстро и рано.
И никто ни за что
Не заменит мне рук
Твоих самых надёжных и преданных самых.
Ты был слишком хорош,
И небесный хирург
Отдал имя твое устью рек безымянных.
Тебя будто похитили: вечность за грош,
Тебя будто отдали инопланетянам.
Если бы Дон Кихот жил теперь
Без памяти, без совести и прочих неудобств,
Вальсировать хоть в валенках по граблям я готов!
За Вами, моя милая, без дела всё хожу,
А повелите – в шляпе я то дело нахожу.
Прекрасная, художница и учите к тому,
И к целям всё идете Вы – за Вами я, к УМУ.
Развесите картины Вы: Мадонн и разных Лиз.
А я, собак повешу лишь – не Масло, но эскиз.
Как в боевом крещении сознание моё:
То кислых мин вращение, то страхов вороньё.
Восьмым мне чудом светите (хотелось, чтоб не в глаз),
Улыбкой милой встретите— прогоните на раз.
То в краску жестом вгоните, то пшикните раствор,
Но дохнут в деле коники, а я – Конкистадор!
Откройтесь, моя милая, скажите всё, как есть
(Я не про масло с красками, а про любовь и честь).
Пришло то время, знаю я, и всё к тому идёт!
Пришло и не колышется… Пришло, и очень ждёт.
В своем уме пока что я, но в мыслях уж чужих,
Словами крепко связанный (будь другом, развяжи!)
Гвоздем программы вирус стал Любви – не обойдешь.
Совсем с ума с тобой сошёл… И ты туда сойдешь!
Ты чувств под глупой маскою, мой милый друг, не прячь,
Ведь нежный я и ласковый и не умею врать.
Откажешься— с тоски умру (воскреснувши точь-в-точь),
Прогонишь прочь – мир обойду, и ворочусь под ночь:
Идти куда глаза глядят, и часа ждать теперь.