Морская ведьма. Взять на абордаж! (СИ)

На четвёртый день путешествия, когда девушка уже слегка заскучала, неожиданно погода начала портиться. Набежали тяжёлые тучи, придавили свинцовым брюхом, море потемнело, и волнение усилилось вместе с ветром. Сэм куталась в плащ Алена, наблюдая, как матросы резво взбираются по снастям, управляясь с парусами, и старалась не коситься на мостик, где у штурвала стоял Дюфрен. По-хорошему, ей стоило спуститься в каюту и там переждать непогоду, но… Симоне почему-то не было страшно, хотя поднявшиеся волны с шумом ударялись в борта, и шхуна то и дело взлетала на валы, а потом стремительно скользила вниз.

— Сэм, наверху опасно! — перекрикивая ветер и шум моря, сказал Николя, возникнув рядом с девушкой. — Шторм усиливается!

— А… Хорошо!.. — крикнула в ответ девушка и поспешила к лестнице, стараясь удержаться на качающейся палубе.

Однако, оказавшись в каюте, она почувствовала себя неуютно. Изнутри грызли странная тревога и нетерпение, словно что-то тянуло обратно, туда, где набирала силу стихия. Дыхание Симоны участилось, а плечо начало покалывать, кончики пальцев вдруг зазудели. Она рассеянно потёрла ладони, то и дело косясь на дверь. С неудержимой силой захотелось выйти, подставить лицо ветру и солёным брызгам, раскинуть руки, впитывая мощь бури. Сэм обхватила себя, зябко поёжившись, сердце гулко заколотилось в груди, и мысли запутались в тумане, заполнившем сознание. Симона прикрыла глаза, прислушиваясь к себе и происходящему там, за бортом. Она словно чувствовала дыхание моря, волны, превратившиеся в огромные валы. И они вот-вот начнут перекатываться через палубу, грозя унести неосторожных людей в глубину, забрать свою дань…

Девушка медленно встала, как во сне, подошла к двери и распахнула её, не осознавая, что делает. Всем существом Симоны завладело единственное желание: наверх, к свободе, ветру, морю. И она направилась к лестнице, откуда доносился шум, крики команды и капитана. Только Сэм не слышала их, она слушала голос шторма. Он сплетался из множества звуков: гремел в ушах грозными раскатами грома, шорохом волн, игравшихся шхуной, словно шаловливый ребёнок, шептал в сознании духами стихий, звал за собой. Девушка поднялась по лестнице и вышла на палубу, не обращая никакого внимания ни на качку, ни на порывы ветра, грозившие унести паруса. Разбушевавшиеся Воздух и Вода словно не замечали Симону, она легко ступала по мокрым доскам, сохраняя равновесие, в ореоле развевающихся тёмных волос, похожих сейчас на щупальца диковинного глубинного монстра. По ним то и дело пробегали серебристые искры, и такие же срывались с пальцев раскинутых рук, окружая Сэм полупрозрачной вуалью. Она не слышала, что ей кричал Ален с перекошенным лицом, вцепившись в штурвал и пытаясь удержать «Морскую деву», не видела, как рванулся навстречу Ник, на мокром лице которого проступила тревога. Прикрыв глаза, Сэм погрузилась в странное оцепенение, звуки отдалились, а капли дождя и брызги волн непостижимым образом обходили девушку стороной.

Откуда-то из глубины души родилась мелодия, и Симона тихонько запела, так и не открывая глаз, ничего не видя и не слыша больше вокруг. Искорки вокруг девушки начали медленно двигаться, закручиваясь спиралью и поднимаясь всё выше, образуя над Сэм сверкающую воронку. Её голос становился громче, перекрывая даже шум бури, волосы превратились в сияющий ореол, а лицо неуловимо изменилось. Сквозь черты словно проступил кто-то другой, древнее и сильнее, и все, кто был свидетелем этого преображения, заворожённо замерли, позабыв про шторм и свои обязанности. Симона пела, впитывая в себя стихии, чувствуя, как они наполняют её, растекаются по телу бодрящими волнами.

Сердце колотилось, как сумасшедшее, кровь стремительно неслась по венам, а Симона не могла остановиться. Она даже не замечала, что ветер постепенно стихает, уже не грозя сорвать паруса и сломать мачты, волны становятся ниже, спокойнее, и шхуна плавно скользит по ним, не рискуя перевернуться. Голос Сэм зазвенел на высокой ноте, девушка запрокинула голову, подняв руки над собой, и с её пальцев сорвались последние искры, унеслись к низким облакам, уже просто серым, а не иссиня-чёрным, превращавшим день в сумерки.

Симона замолчала, и на палубе воцарилась плотная тишина, если не считать извечного шороха волн и поскрипывания снастей. Ветер почти полностью успокоился, лишь ласково обвевая и ведя за собой шхуну, Сэм же, широко распахнув невидящие глаза, вдруг обмякла и как подкошенная, рухнула на палубу. Словно кто-то щёлкнул невидимыми пальцами, и команда отмерла.

— Ни-ик! Проверь курс! — крикнул Лис, не сводя взгляда с неподвижной фигурки и заметив, как первый помощник бросился к девушке. — Я разберусь с ней!

Умник несколько мгновений смотрел на него с непонятным выражением, потом кивнул и поспешил к мостику.

— Как скажешь, кэп! — отозвался он.