«Морская волшебница», или Бороздящий Океаны

Виконт не стал больше доискиваться, почему контрабандист так поспешно его покинул. Пошарив в кармане, он вытащил пригоршню золотых монет. Казалось, он хотел положить их на стол; но, как бы по забывчивости, он так и не разжал кулак и, попрощавшись с лавочником, вышел из дома, исполненный самой твердой решимости никогда больше не встречаться с этим презренным негодяем и сознавая собственную слабость и подлость.

Глава XXVIII

Погибнем рядом с королем!

Ш е к с п и р. Буря

Жители Манхаттана сразу поймут, в каком положении оказались оба судна, однако для тех из наших соотечественников, которые живут в отдаленных уголках страны, более подробное описание характера местности, возможно, будет не лишним.

Хотя обширный эстуарий, образованный Гудзоном и множеством более мелких речек, не что иное, как глубокая впадина на краю континента, та его часть, в которой находится Нью-Йоркский порт, весьма кстати защищена от океана цепью островов. Два самых больших острова прикрывают бухту и даже довольно длинную полосу побережья; остальные, величиной поменьше, тоже расположены очень удачно, украшая гавань и дополняя пейзаж. Между бухтой Раритан и Нью-Йоркской гаванью есть два прохода: один между островами Статен и Лонг-Айленд, называемый «Нарроус», — обычный фарватер, а второй — между Статеном и материком, известный под названием «Киллс». Через него-то суда и проходят к Нью-Джерси, а оттуда поднимаются вверх по бесчисленным рекам этого штата. Но если остров Статен прекрасно защищает порт и делает его удобным, то Лонг-Айленд прикрывает значительную часть побережья. Прикрывая половину гавани от океана, он затем подступает так близко к берегу, что на протяжении двух кабельтовых между островом и континентом остается лишь узкая полоска воды, а оттуда этот остров тянется на сотни миль к востоку, образуя широкий и красивый пролив. Миновав группку островов, можно выйти в открытое море через другой проход, в сорока лигах от города.

Моряк сразу поймет, что во время прилива вода прибывает в этот огромный эстуарий со всех сторон. Поток, который течет вдоль песчаного мыса (места, где произошло столько событий нашего рассказа), устремляется на запад, в реки Нью-Джерси, на север — в Гудзон и на восток — по проливу между Лонг-Айлендом и материком. Поток, текущий через Монтаук, или восточную оконечность Лонг-Айленда, наводняет пролив Лонг-Айленд, течет в реки Коннектикута и сливается с западным потоком около Трогмортона, милях в двадцати от города.

Эстуарий очень велик, и едва ли нужно объяснять, что напор таких огромных масс воды вызывает стремительные течения во всех тесных проливах, так как, по закону природы, при разном количестве жидкости, чем уже русло, тем больше скорость потока. Поэтому от бухты и до самого Трогмортона течение необычайно бурное. Прибегая к поэтическому образу, можно сказать, что в самой узкой части пролива вода мчится меж берегов, как стрела, пущенная из тугого лука. Из-за крутой излучины, образующей один за другим два прямых угла, из-за многочисленных надводных и еще более многочисленных подводных рифов; а также из-за свирепых бурунов, образуемых течениями, противотечениями и водоворотами, этот опасный проход получил название Адские Ворота. Не одну нежную грудь заставлял он трепетать от ужаса, пускай несколько преувеличенного его зловещим именем, и многие понесли здесь немалые убытки или даже подвергли серьезной опасности свою жизнь. Здесь во время войны за независимость потерпел крушение английский фрегат, наскочив на риф, называемый «Котел», причем судно было залито водой и затонуло так внезапно, что, как говорят, несколько человек не успели спасти. Немногим менее опасен проход между островами, по которому судно попадает в океан через пролив Лонг-Айленд; хотя водная масса здесь гораздо больше, чем в заливе Раритан и Нью-Йоркской гавани, натиск ее ослаблен значительной шириной проливов. А теперь, покончив с объяснениями, вернемся к нашему рассказу.

Когда наш старый знакомый, уже давно известный читателю под прозвищем Румпель, вышел на улицу, он мог более точно оценить опасность, нависшую над его бригантиной. Ему достаточно было бросить один-единственный взгляд на стройные мачты и длинные реи судна, вошедшего в гавань, чтобы узнать в нем «Кокетку». Флажок на фор-брам-стеньге объяснял, что значит пушечный выстрел; кроме того, увидев, в какую сторону идет крейсер, моряк сразу понял, что он требует лоцмана, который провел бы его через Адские Ворота. Когда Румпель добрался до конца пустынной пристани, где его ждала легкая и быстрая гичкаnote 169 с гребцами, второй выстрел возвестил о нетерпении его преследователей, которые настойчиво требовали лоцмана.