«Морская волшебница», или Бороздящий Океаны

— Это натворила луна и девичьи сантименты! Вместо того чтобы спать, девица сидит у окна и глазеет на звезды, расстраивая расчеты честного бюргера. Но не пугайся, любезный Бурун, моя племянница особа благоразумная, и, если даже у нас не было бы лучшей поруки в том, что она будет молчать, ее вынудит к этому необходимость, ибо, кроме француза-камердинера и патрона Киндерхука, ей здесь не с кем перемолвиться словечком, а они оба мечтают о чем угодно, только не о торговых прибылях.

— И ты не пугайся, олдермен, — насмешливо отозвался моряк. — У нас есть и другой залог ее молчания: ведь если дядюшка будет обесчещен, пострадает и племянница.

— Не вижу греха в том; чтобы вести торговлю чуть-чуть за пределами, установленными законом. Эти англичане хотят все прибрать к своим рукам! Без зазрения совести они связывают нас, купцов, заявляя: «Торгуй с нами или ни с кем». По слабости бургомистра они установили такие порядки в Амстердаме, а затем и во всей колонии, а теперь нам не остается ничего иного, как поднять лапки кверху и повиноваться.

— И поэтому купец находит утешение в торговле контрабандными товарами. Ты совершенно прав, почтенный олдермен! Удобная философия, особенно если дельце сулит барыши. Ну, а теперь, столь похвально отозвавшись о нашем ремесле, давайте перейдем к его законному или беззаконному завершению. Вот, — добавил он, доставая из внутреннего кармана куртки небольшой мешочек и небрежно бросая его на стол, — вот твое золото. Восемьдесят полновесных золотых дублонов недурная цена за несколько тюков пушнины; и даже последний скопидом согласится, что шесть месяцев не столь уж долгий срок для подобного оборота.

— Твой корабль, милейший Бурун, летает, как птичка колибри, — ответил Миндерт с радостной дрожью в голосе, выдавшей его глубокое удовлетворение. — Ровно восемьдесят, говоришь? Не трудись смотреть в бухгалтерскую запись. Я готов взять все заботы на себя и пересчитать золото. Действительно, игра стоила свеч! Несколько бочонков ямайского рома, немного пороха и свинца, два-три одеяла и грошовая безделушка в подарок вождю племени быстро превратились с твоей помощью в благородный металл! Ты торговал на французском побережье?

— Только севернее, где морозы способствуют торговле. Бобровые и куньи меха, честный бюргер, будут красоваться перед императором на ближайшем дворцовом празднике. Что это ты так пристально рассматриваешь профиль Брагансы?note 67

— Монета кажется мне не из тяжелых… К счастью, у меня есть весы под рукой…

— Обожди! — произнес незнакомец, опуская руку в мягкой перчатке, опрысканной, по обычаям того времени, духами, на плечо собеседника. — Никаких весов при наших расчетах! Эта монета была получена в обмен на твои товары. Тяжелая или нет, она пойдет вместе с остальными. Наши отношения основаны на доверии, и твое поведение оскорбляет меня. Еще одно подобное подозрение — и я прекращу с тобой всякие дела.

— Это было бы несчастьем для нас обоих, — натянуто рассмеялся Миндерт и сунул злосчастный дублон обратно в мешочек, тем самым устраняя повод к раздорам. — Уточнение расчетов помогает сохранять дружбу. Но не будем по пустякам терять драгоценное время. Привез ли ты подходящие для колонии товары?

— В избытке.

— И, надеюсь, в большом выборе? Колонисты и монополия! В этой тайной торговле — двойное удовлетворение. Хотя я не получаю извещений о твоем прибытии, любезный Бурун, но сердце у меня радостно бьется в предвкушении встречи. Мне доставляет двойное удовольствие обходить законы, выдуманные вашими лондонскими крючкотворами!

— И главное из этих удовольствий…

— …хороший барыш, конечно! Не хочу отрицать силу врожденных страстей, но поверь, я испытываю нечто вроде профессионального тщеславия, попирая эгоизм наших правителей. Неужели мы рождены только для того, чтобы быть орудием их обогащения? Дайте нам полноправное законодательство, дайте нам право самим устанавливать законы, и тогда, оставаясь лояльным и послушным подданным…

— …ты по-прежнему будешь заниматься контрабандой!

— Ну ладно, ладно… Многословием не умножишь богатства. Покажи лучше список привезенных товаров.

— Вот он, к твоим услугам. Но у меня вдруг возникло одно капризное желание, а тебе известно, олдермен, что с моими прихотями следует считаться, поэтому тебе придется исполнить и эту. Я хочу, чтобы при нашей сделке присутствовал свидетель.

— Судьи и присяжные! Неужели ты позабыл, что даже неуклюжий галиотnote 68 может проплыть сквозь самые строгие статьи чрезвычайных постановлений. Суды относятся к подобным торговым сделкам так же, как могилы к покойникам: они проглатывают их и забывают.

— Мне нет дела до судов, и я не испытываю ни малейшего желания связываться с ними. Но присутствие красавицы де Барбери предотвратит недоразумения, которые могут привести к полному разрыву наших отношений. Позови ее.

— Алида совершенно несведуща в торговых делах, и это может вселить в нее сомнения относительно финансового положения ее дяди и опекуна. Если человек не пользуется доверием в своем собственном доме, может ли он ожидать его от посторонних?