Морские байки

Признаться, ожидал я, что воздух внутри будет, мягко говоря, тяжеловат, особенно с учётом местных гастрономических особенностей. Однако ничего страшного, воздух был вполне в норме. В общем, внутри было светло, а так же и тепло – посреди жилища, устланного в три слоя толстыми шкурами, слегка коптя, горел ровным пламенем небольшой костерок – тюлений жир в плоском корытце. Но самое главное и меня это приятно удивило в хижине-иглу, было сухо, хотя я признаюсь, опасался сырости от тающего снега. Замечательно ещё было то, что в этом экзотическом помещении стоял чарующий запах варящейся ухи. В большом казане на треноге над костерком жаровни, заправленной тюленьим жиром, булькало и парилось аппетитное варево. Вдруг, до меня донеслось старческое кряхтенье, покашливание и, не в обиду старичкам, скрипение. На свет божий, откинув в сторону не совсем чистое одеяло из песцовых шкур, вылез дедушка с лицом сморщенным, как завяленная на северном солнце и ветру рыба. Не обращая на нас ни малейшего внимания, он, посапывая и бормоча, ловко сдвинул треногу с рыбным варевом в сторону от огня.

– Это Большой Джуулут – ангакок Калаалит Анори[7]. Так называется наш род – Люди Ветра – почтительно косясь глазами в сторону старика, прошептал мне на ухо Миник. Я про себя отметил, что живого веса в Большом Джуулуте, дай бог килограмм тридцать пять. Миник между тем продолжал нашёптывать:

– Это он много месяцев назад сказал, что весной в Нуук попутным ветром занесёт посланного нашему роду сильного человека. Ростом и удачей больше, чем у двух охотников-инуков[8], с усами, как чёрные стрелы и руками большими и сильными, как лапы нанока.

Где-то в половине четвёртого утра миниатюрный Большой Джуулут разбудил меня и протягивает кружку с чаем.

Только собрался я отхлебнуть, как старый мне на ноже добрый кусок нерпичьего жира протягивает и целится мне этим куском прямо в кружку. Я конечно против – не по животу угощение. Хорошо Миник выручил – сказал он что-то Большому Джуулуту, так тот в ответ только недовольно седыми бровками пошевелил. Миник же, взамен тюленьего жира мне в кружку добрый кусок датского коровьего масла булькнул. И на том спасибо – вот, мол, тебе царский завтрак охотник: бодрость, сытость и лёгкость в животе. Что может быть лучше для того, чтобы рука была твердой, а поступь лёгкой?

Взгромоздив килем вверх сравнительно лёгкую инуитскую лодку себе на плечи, мы отнесли её поближе к воде. Миник сноровисто порхал веслом по воде. Первое время я чувствовал себя в этой лёгкой конструкции, бесшумно скользящей по тяжёлой льдистой воде, неуверенно. Однако, к моменту прибытия к месту промысла освоился совершенно.

Подплыли мы к большому галечному пляжу, а на нём лежбище небольшое. Нерпы числом несколько десятков, лахтаки и в стороне несколько здоровенных клыкастых моржей со своими гаремами. Близко подходить не стали, чтобы панику на зверей не навести. Наконец, в метрах десяти от нас показались щурящиеся от солнца, усатые, фыркающие головы двух нерп рыжеватой и блондинистой окраски. Мой старший егерь снял рукавицу и, жестикулируя одними пальцами, указал мне мою цель – рыжую нерпу. Целюсь я в голову этой рыжей нерпе, а у меня весь охотничий азарт, как ветром сдуло. Миник видит, что я мешкаю, рукой взмахнул, и гарпун его только свистнул. Точно вошёл нерпе-блондиночке в левый бок. Вот такая несуразная у меня вышла первая гренландская охота.

Через пару часов вернулись мы в знакомую бухту. Каяк и груз вытащили на берег. Миник поднялся наверх по скалам, чтобы позвать брата Нанока для разделки нерпичьих тушь. Я присел на ближайший валун, греясь в не слишком щедрых лучах полярного солнышка. Три добытые нами нерпы лежали неподалёку на подсыхающей гальке. Я как-будто ощутил легчайший электрический разряд, прошедший по позвоночнику. Повинуясь одним инстинктам, я резко прыгнул вперёд от валуна, на котором сидел, и приземлился на влажную, острую гальку метрах в пяти от прежнего места. Я вскочил и развернулся лицом к опасности. Надо мной вздыбился огромный, не менее трёх метров в холке, грязно-серый монстр. Это жуткое создание таращилось на меня чёрным, лаковым, как у драконов на китайских миниатюрах, глазом. Именно глазом, в единственном числе, поскольку на месте второго зияла круглая, бордовая впадина. Натуральный полярный бич или, как говорят нынче, бомж.

Действие происходило замедленно, словно кошмарном сне. Плохо помню как это произошло, но два ствола вертикалки оказались в ревущей пасти и… я нажал на оба курка. На моё счастье в одном из стволов оставался патрон с крупной картечью. Раздался приглушенный хлопок выстрела и огромная туша, подминая меня словно танк, стала заваливаться вперёд.

– Как волосатая, вонючая, полутонная туша на меня свалилась, это я ещё помню – продолжил боцман – Однако упал я неудачно – затылком о валун приложился.