Морские были

Был здесь еще и Дмитрий Зырян, испытанный в боях товарищ Семейки, он-то и ответил за двоих:

- Служба у нас одна, Михаило, - государева. И уж если ты первый прибыл в сии места, значит быть тебе нашим начальником...

- Тогда, собирайте, молодцы, отряд, - сказал Стадухин. - Юкагирского князя Аллая надобно смирить. Нам он везде перечит, засады строит, убивает людей...

Юкагирское племя омоков храбро отстаивало свои земли. Впервые слышали коренные жители этого края - юкагиры о грозном русском царе, который объявлял себя их правителем. Для начала этот правитель требовал высокую дань соболиными да песцовыми шкурами. Юкагирские кочевья снялись и ушли в тундру.

...Три года скитался казак Семейка по тундре, не раз пытался уговаривать гордого князя Аллая, чтобы все мирно порешить. Не тот неожиданно напал из засады, и началась рукопашная схватка, в которой снова отличился Семейка, убив самого сильного и отважного воина юкагиров - брата Аллая.

Сам Семейка был серьезно ранен: витой железный наконечник стрелы пронзил насквозь ему руку.

Кое-как добрался Семейка с горсткой казаков обратно в Нижнеколымский острожек и передал начальнику собранный ясак.

С этой добычей и ушли казаки с Колымы в Якутск. Только двенадцать человек во главе с Семейкой остались в острожке. Были они заняты мирным делом: ловили рыбу, штопали свою износившуюся одежонку, собирали целебные травы для заживления ран.

Князь Аллай узнал, что в острожке обитает малая горстка русских. Это был удобный случай отомстить за гибель брата и опять утвердить над краем свою власть. Он собрал воинство в пятьсот человек, пообещав каждому из них щедрые награды. Он даже не думал, что тринадцать русских, израненных в прошлых сражениях, примут бой против пятисот его воинов.

Ночью шумное войско обложило острожек, и Аллай предложил Семейке сдаться на его княжескую милость. Эта милость, впрочем, была не очень-то велика: князь сказал, что разрешит Семейке выбрать любую смерть - от огня, от петли или от ножа.

Семейка громко засмеялся в ответ:

- Попробуй-ка, Аллайка, сунься! Мы - русские, а русские не сдаются!..

Воинство Аллая пошло на приступ. Шагая через трупы своих полудиких солдат, Аллай первый ворвался в острожек...

Яростно дрались тринадцать молодцев. Мелькали копья, мечи, стрелы, сверкали ножи, гулко громыхали длинные ружья-пищали казаков...

Железная стрела вонзилась в голову Семейки, он вырвал ее и, залитый кровью, бросился на Аллая. Но князя защищали отборные богатыри. Семейка отразил мечом удары трех копий и уложил на землю раскрашенного великана. Кто-то из казаков подхватил оброненное копье, и оно тотчас же мелькнуло в воздухе. Князь Аллай успел схватиться за древко, но было поздно... Копье пронзило его насквозь и пригвоздило к ограде острожка.

В ту же минуту паника охватила нападавших. Оказалось, что князь Аллай уверял их, будто он заговорен шаманами от копий, от стрел, от мечей. А сейчас он стоял у ограды мертвый, - древко копья не позволяло ему упасть.

Воинство Аллая рассеялось так же быстро, как появилось, а казаки принялись собирать брошенное оружие, выволакивать трупы, перевязывать раны.

Зырян, старый друг Семейки, будто почуял беду. Не доехав до Якутска, он повернул свой отряд в обратный путь. Очень спешил он, почти не останавливался на привалах, мчался по рекам, в темень ночную шел по трясинам тундры, но когда, наконец, увидел с дальнего холма полуразрушенный острожек, понял, что опоздал...

За черной зубчатой оградой передвигались какие-то люди, и начальник решил, что это Аллаевы воины.

- К бою! - скомандовал он.

Казаки развернулись привычным строем, постепенно окружая острог.

Великой радостью для Зыряна была эта ошибка. От взломанных ворот, прихрамывая и опираясь на копье, к нему медленно шел веселый, улыбающийся Семейка...

О чем говорили в тот вечер два друга, два неутомимых путника? О битве, которая только недавно здесь отгремела? Или о донесшихся из Якутска новостях? Или, может быть, Семейка посетовал на судьбу: снова ранения, и нет даже тряпок для повязки, и жалованья по-прежнему не шлют?..

Нет, не об этом до поздней ночи увлеченно шептались они у камелька. Прослышал Дмитрий Михайлович Зырян о богатых землях далеко за Колымой, у другой великой реки - Анадырь, где никогда никто из русских еще не был. Старый юкагир ему рассказывал, что живут в той далекой стране храбрые воины - чукчи, народ-охотник, промышляющий кита и моржа. Моржового зуба у них великое множество, а пушного зверя хоть руками бери...

Узнав об этом, Семейка стал обдумывать план нового похода.

В 1646 году население Нижне-Колымска неожиданно увеличилось вдвое. С моря возвратился промышленник Игнатьев.

Об Исае Игнатьеве Семейка слышал и раньше: потомственный помор, с детства ходил он с отцом и дедом за Канин Нос, в бурное северное море. А теперь Игнатьев возвратился с большой добычей: привез он "рыбий зуб" моржовую кость, которая ценилась выше любого меха.

Так далеко на восток до Игнатьева никто не ходил, и все завидовали удачливому помору.