Морские были

- Что ж, это уже лучше, - заметил Головнин.

Поздно вечером на шлюп возвратились Петр Рикорд и его спутники.

- Разрешите доложить!.. - обратился Рикорд к капитану.

Головнин прервал его дружески-мягко:

- Не нужно рапортовать, Петя... Я знаю, ответного салюта не будет.

- И это еще не все...

- Похоже на плен?

- Так точно. Это - плен.

Они помолчали. Где-то близко поскрипывали уключины весел, негромко всплескивала вода.

- Крадутся у самого борта, - заметил Головнин. - Караулят. Боятся, что сможем уйти. А что если бы и в самом деле попытаться, Петя?.. Обрубим канаты и под паруса, догоняй в океане! В крайнем же случае - бой.

Рикорд порывисто, глубоко вздохнул:

- Я думал об этом. Но на фрегате не спит ни один человек. Их шлюпки всю ночь будут курсировать вокруг "Дианы". А утром, - я слышал распоряжение, мы будем поставлены на два якоря между их кораблями и берегом. Вот в какую историю мы попали, Василий! Ведь это же война. А мы пришли: "Здравствуйте! Принимайте корабль, - флаг, экипаж, пушки, документы..." Я так полагаю, Василий Михайлович, что в крайнем случае... в самом крайнем, если положение будет безнадежным, если они вздумают захватить шлюп, - мы... подорвемся. Пороху у нас достаточно. Пусть получают трофей в виде обломков...

На рассвете к трапу "Дианы" подошла английская шлюпка. Рослый лейтенант, держа у груди пакет, поднялся на палубу и, спросил командира. Головнин ответил на приветствие, принял пакет, здесь же прочитал письмо Корбета... Какая честь! Оказывается, капитан Корбет тоже его узнал и только по недостатку времени отказал себе в удовольствии пожать мужественную руку русскому боевому соратнику. Впрочем, капитан будет иметь это удовольствие еще сегодня, если Головнин соизволит приехать к нему.

Будто о чем-то второстепенном, в конце своего письма Корбет сообщал, что посланный им офицер останется на шлюпе, так как до прибытия командора судно будет считаться задержанным...

Головнин ни о чем не спрашивал английского лейтенанта. Все было ясно. При встрече с Корбетом он выяснит обстоятельно, есть ли надежда на освобождение шлюпа. Он кивнул англичанину:

- Хорошо. Можете остаться...

В каюте Головнин достал из ящика письменного стола пакет с секретной инструкцией Адмиралтейств-коллегии. На корабле, который отправляется в плавание для открытий, инструкция всегда была секретной, доверенной только капитану. Теперь этот документ Головнин должен был уничтожить, сохранив в памяти его содержание.

Трепетный огонек робко коснулся уголка развернутого листа. Потом бумага задымилась и вспыхнула. Документ уже догорал, когда Головнин словно почувствовал, что кто-то стоит сзади. Он обернулся. За раскрытой дверью каюты стоял мичман Мур.

- Что вам угодно? - строго спросил Головнин.

Тонкие губы мичмана искривились, глаза смотрели вкрадчиво и испытующе.

- Я испугался... Я думал... Я увидел дым...

- Не беспокойтесь, Мур. Я сжег секретный документ.

- Секретный? Это какой же?..

Головнин усмехнулся. Ему показалось потешным испуганное лицо мичмана.

- Какой? Я уже сказал вам: секретный. Можете успокоиться. Пожар кораблю не грозит.

Не думал капитан "Дианы", что позже ему доведется с горечью вспомнить этот мимолетный эпизод.

...На своем фрегате "Нереида" капитан Корбет встретил русского гостя учтиво и даже торжественно. Два матроса у верхней площадки трапа салютовали вскинутыми штыками. Палуба, однако, была пустынна, видно капитан распорядился, чтобы экипаж не проявлял любопытства.

В офицерском салоне уже был накрыт обеденный стол. На это свидание Корбет не пригласил никого из офицеров. Только молчаливый служитель, вытянувшись и почтительно опустив голову, стоял у буфета.

- Мой боевой друг! - внезапно преображаясь, воскликнул Корбет и взял руку Головнина обеими руками. - Кто из нас еще недавно мог бы подумать, что эта встреча произойдет на самом краю земли и при таких печальных обстоятельствах?.. Не странно ли, право, что мы, друзья, испытанные огнем, сегодня являемся врагами?.. Странно. Невероятно!

- Конечно, странно, - согласился Головнин, - но, помнится, лорд Маркер как-то говорил, что англичане нигде и никогда не забывают своих друзей. Пусть времена переменились, все же у меня никто не отнимет памяти о тех годах, которые я отдал британскому флоту.

На короткое время капитан Корбет задумался. Гладко выбритое лицо его стало печальным. Только глаза смотрели настороженно, будто выглядывали из засады, - в них был какой-то невысказанный вопрос. Неожиданно, сразу превращаясь в лихого малого, он стукнул кулаком по столу и схватил ближайшую бутылку:

- Прочь нынешние печальные дела! Вспомним, друг, славную битву у Тулона...

- Однако, - заметил Головнин, - я прибыл к вам, чтобы выяснить именно печальную сторону дела. Я имею пропуск английского правительства. Разве этого недостаточно?

Корбет неторопливо наполнил бокалы.