Морские гезы (СИ)

— А как зовут сеньора? — поинтересовался трактирщик.

— Александр Чернини, — после короткого раздумья придумал я себе новую фамилию, которая звучит на итальянский лад.

Трактирщик догадался, что это не настоящая фамилия, но, судя по понимающему взгляду, согласился, что судовладелец, потерявший корабль с грузом, имеет право считаться утонувшим.

— А меня Петер Наактгеборен, — представился трактирщик.

Если я не ошибаюсь, его фамилия значит «Рожденный голым». Видимо, это очень редкий случай, поэтому и стал фамилией.

— Я бы поел, — сказал ему.

— Есть снерт, — предложил трактирщик, показав на котел на огне. — Это суп гороховый. Будете?

— Буду, — согласился я. — И пива налей.

— Одинарного или двойного? — спросил он.

Я подумал, что двойное будет покрепче и получше, хотя и дороже:

— Давай двойное.

Я забрал из тузика свои вещи и весла. Последние поставил в углу у двери. Остальное положил на лавку среднего стола, за который сел. Трактирщик поставил передо мной большую глиняную тарелку, наполненную гороховым пюре с кусочками копченого окорока. Деревянная ложка, воткнутая в центре блюда, стояла. Я сразу вспомнил украинский борщ, в котором ложка тоже должна стоять. Наверное, это своего рода знак качества. Порадовало и количество еды. В будущем голландцы и немцы в этом отношении не изменятся. Одного блюда будет хватать, чтобы наелся досыта. Это тебе не французская или итальянская кухня, рассчитанная на несколько перемен, поэтому порции — воробью два раза клюнуть. Про качество умолчу. Голландская кухня, как таковая, не сложится. Будет привычка готовить из овощей и мяса что-то среднее между пюре и густым супом, будет множество сортов сыра и шоколада и — приятное исключение — будут стропвафли, состоящие из двух кружочков вафель с начинкой из карамели. Глотание голландцами, подобно пеликану, сырой селедки, взяв ее за хвост и уронив в рот при запрокинутой голове, я считаю не едой, а экстремальным видом спорта, как поедание японцами ядовитой рыбы фугу. Для гостей из других стран голландцы вживят в свою культуру индонезийскую кухню. Индонезийские ресторанчики будут разбросаны повсюду. Правда, для голландцев в них будут готовить по-голландски. Это когда от карри остается только желтый цвет.

Хлеб оказался непонятно из какой муки. Мне показалось, что из смеси ржаной, ячменной и овсяной. Он был черный, глевкий и плотный. Создавалось впечатление, что откусываешь мыло. Тем более, что и вкус не сильно отличался. Суп оказался получше. Я умолол всю тарелку, запивая напитком, который мой язык не поворачивался назвать пивом. Но крепок, не отнимешь. И в нос шибает, напоминая шампанское. Я выдул три кружки. И захмелел немного, и восстановил водный баланс. Теперь не мешало бы покемарить.

За это время четверо посетителей ушли. Трактирщик забрал их кружки и поставил на край стола.

— Спать хочу, — сказал я.

— Антье! — позвал Петер Наактгеборен, а когда через дверь, которая, как я предполагал, вела на улицу, а оказалось, что в другую комнату, зашла низенькая полная женщина с улыбчивым румяным лицом, представил ее с гордостью: — Моя жена.

— Очень приятно! — вежливо произнес я.

— Александр Чернини поживет у нас. Корабль его утонул, он один спасся, — рассказал жене трактирщик.

— Святой Николай помог ему! — уверенно произнесла женщина и перекрестилась.

На голове Антье был белый чепец, скрывающий волосы. Белая полотняная рубаха имела спереди неглубокий разрез, завязанный красными завязками, и красный кант по вороту и на концах рукавов, сужающихся к запястьям. Зеленая шерстяная юбка была длиной до середины голеней. Сверху темно-зеленый фартук, плотно облегающий ее тело. На ногах деревянные сабо. Она поздоровалась и остановилась рядом со мной, чего-то ожидая.

Я посмотрел на Петера Наактгеборена, надеясь на подсказку.

Он улыбнулся и сказал жене:

— Сколько раз тебе говорил, что иностранцы не знают, что у нас принято целоваться со знакомыми!

Нимало не смутившись, она пожала плечами, забрала грязную тарелку и кружку, вернулась к столу, прихватила и там грязные кружки и понесла в соседнюю комнату.

— Приготовь ему ведро и кувшин, — приказал ей вдогонку муж, а мне сказал: — Пойдемте, покажу комнату.