Морские истории боцмана Катрама

— Итак, говорят, что в некоторых морях время от времена появляются по ночам огни, которые словно бы поднимаются из глубины и освещают большое пространство. Что это такое, никто не может точно сказать, но дается много объяснений, более или менее научных, более или менее фантастичных, более или менее пугающих. Одни говорят, что это вспыхивают скопления газов, выпущенных каким-нибудь большим китом, другие, что это огни от подводных вулканов, а третьи, что это таинственные сигналы, которые подают погибшие в море матросы, чтобы подвергнуть плывущий корабль опасности и заполучить себе новых товарищей в пучине морской. Выбирайте каждый ту версию, которая вам больше понравится; а я только рассказываю, ничего не утверждая.

— Вот как! — вскричал капитан. — Однако нетрудно догадаться, что ты веришь именно в этих мертвецов!

— Да, в этих несчастных погибших, — с глубоким убеждением ответил боцман. — Но оставим это! Я верю, а вы не верите — останемся каждый при своем. Иначе, прежде чем кончится это наказание, у меня отсохнет язык.

История, которую я собираюсь вам рассказать, случилась как раз в Индийском океане, в котором мы с вами находимся. Я в это время служил на голландском паруснике, ибо в молодости я часто менял суда, стремясь избороздить земной шар во всех направлениях и досконально разобраться в морском деле, узнавая все, что известно морякам разных стран.

Название у этого судна было такое варварское, что я уже его и не помню, поскольку даже выговорить его толком не мог. Скажу вам, однако, что, когда его спускали со стапелей, трое рабочих случайно погибли, а вы понимаете, что корабль, окропленный кровью, вместо шампанского, счастливым не назовешь. А через несколько лет американский пароход так врезался ему в бок в порту Роттердама, что парусник этот тут же и затонул. Его, конечно, подняли и починили, но известно ведь, что судно, поднятое с морского дна, уже не бывает надежно, поскольку его как бы тянет вернуться на дно.

Можно назвать это фантазией суеверных матросов, но судно это и в самом деле плавало плохо, а когда его нагружали, оно оседало больше других. И потом, слышали бы вы, как оно стонало! Казалось, оно жалуется на каждый удар волны. Все скрипело в нем, все качалось, точно корпус вот-вот развалится, а палуба уйдет из-под ног. Один старый матрос, который плавал на нем до его столкновения с американцем, предсказал, что парусник этот непременно опять пойдет ко дну и что произойдет это в тот день, когда он встретит один из тех таинственных огней, которые поднимаются со дна океана.

Пусть я суеверен, но я всегда считал, что некоторые корабля, действительно, точно стремятся в морские глубины и плавают словно бы неохотно, с большим трудом.

Кто-то смеется?.. Желаю вам поплавать на одном из таких кораблей. Посмотрим, как вы будете смеяться в тот день, когда с вами случиться беда, какая случилась с папашей Катрамом на этом проклятом голландце. А теперь откройте уши пошире и не дышите!

Несмотря на предсказание старого колдуна и явные недостатки нашего корабля, мы совершили на нем несколько плаваний без каких-либо особенных происшествий. Однако вахтенные каждую ночь глядели во все глаза, боясь увидеть роковой огонь, и только лишь замечали светящуюся точку — свет костра на берегу или фонаря на встречном судне — тут же мчались будить товарищей, боясь, что судно начнет погружаться. И такова была уверенность, что рано или поздно это случится, что некоторые серьезно уверяли, будто оно и сейчас уже опускается на несколько пальцев в тот момент, когда судовой колокол звонит двенадцать раз, чтобы потом медленно подняться на прежний уровень, едва заря осветит горизонт.

— Так это был заколдованный корабль? — спросил кто-то из матросов, в то время как остальные поеживались от этого страшного рассказа.

— Откуда я знаю! — ответил папаша Катрам. — Но скажу вам, что я сам однажды почувствовал, как корабль слегка опускается а когда он поднялся, то оставил вокруг себя широкий пенящийся круг, точь-в-точь такой, какой образуют киты, когда поднимутся из глубины на поверхность.

Папаша Катрам на минуту прервался, чтобы любопытство еще больше завладело аудиторией, слегка промочил себе горло глотком кипрского и снова погладил подбородок и бороду с таким видом, что это заставило всех содрогнуться.

— Мы покинули Мадагаскар с грузом «черной кости» и направились в Калькутту… Ага! Вы вылупили глаза, не понимая, что такое черная кость? Это были рабы-африканцы, предназначенные для плантаций индиго, поскольку работорговля тогда еще не была запрещена.