Морские короли. Дороги судеб (СИ)

– Родригу, давай к лекарям на Аптечную. Поднимай всех с постели, гони сюда, авось хоть одна клистирная трубка да и скажет что полезное. Ты у нас лицо сановное, облеченное доверием Преотца… справишься. Эрико, на тебе купцы. Наверняка знаешь, если кто-то торгует редкостями…

– Знаю. А ты?

Луис усмехнулся краем губ.

– А я пойду продавать душу.

У него было два дела. Ему надо было наведаться туда, куда не дошла мать. И… попробовать продать душу.

А вдруг возьмут?

* * *

Искать лавку с неприметной вывеской 'травы тетушки Мирль', Луису пришлось долго. В темноте улицы Тавальена были похожи на внутренности громадного чудовища, которое проглотило, поглотило и выпускать не собирается. Дома, казалось, меняли очертания и переходили с места на место, улицы окутывались туманом, скрывающим ориентиры, шаги тонули и терялись в сером мареве, и человек чувствовал себя потерянным ребенком.

Даже Луис поддавался этому настроению.

Впрочем, десяток проверенных людей за спиной быстро придавал уверенности.

Луис забарабанил по двери рукоятью кинжала.

Ответа пришлось ждать не слишком долго. Дверь распахнулась, тетушка Мирль выглянула наружу, и тут же была почти внесена внутрь.

За горло.

– Ну, здравствуй. Не ждала? Думала, что моя мать мертва? Ошиблась, стерва!

Испуг, метнувшийся в карих глазах, сказал Луису все необходимое. И мужчина крепче сжал пальцы, пока тушка не обмякла в его руках. Тогда Луис отшвырнул ее в руки своих людей и коротко бросил, не глядя назад:

– Обыскать дом.

Он и так знал, что Мирль сейчас увязывают, что ту колбасу, потом ее завернут в плащ и вывеут за город. Найдется, где ее допросить. Здесь не стоит – и грязно будет, и шумно…

Моожно бы воспользоваться пыточными Преотца, но…

Пока нельзя.

Пока Эттан Даверт не настолько прочно сидит на своем месте.

Мало ли кто, мало ли что, какие могут выплыть имена в процессе допроса…

За мать он эту суку в клочья порвет! Сам на куски резать будет – и улыбаться.

* * *

Мирль пришла в себя в уединенном домике в лесу. И удовольствия ей пробуждение не доставило. Не было ни бокала вина в кровать, ни сладостей, были весьма недружелюбно глядящие на нее наемники и их предводитель, с безжалостными глазами.

Впрочем, Мирль не отчаивалась. И не из таких бед выворачивалась. А если что…

На крайний случай всегда есть средство. Просто не хотелось бы умирать сейчас, но если понадобится… о ее внуках позаботятся, а она уже старая, она уже пожила.

Над женщиной склонился тот самый кареглазый мужчина.

– Пришла в себя? Это хорошо. А теперь слушай, тварь. Моя мать – Вальера Тессани.

Так она выжила?

Но Мирль не прожила бы столько, выдавай она себя хоть жестом, хоть дрожанием ресниц, хоть взглядом. Поэтому она воззрилась на Луиса Даверта и недоуменно замычала. Кляп говорить мешал.

– Сейчас я кляп выну, – усмехнулся красавчик. – И если будешь лгать…

Кляп вынули. Мирль пошевелила челюстью, разминая затекшие мышцы, и заговорила.

– Тьерина Тессани должна была прийти ночью. Что с ней случилось?

– А почему ты решила, что с ней что-то случилось?

– Иначе она пришла бы сама.

Луис задумчиво кивнул.

– На нее напали. Что ты об этом знаешь?

– Пока ничего. Могу узнать.

– Можешь?

– Моя работа – собирать сведения.

– О ком ты их собирала для матери?

– О герцоге Карста.

Мирль не юлила. Собственно, она говорила чистую правду..

Пока она ничего не знала о нападении. Ни кто, ни когда, догадывалась, что оно случится, но исполнителей тьер Эльнор нашел сам. В остальном же…

Внешне их ничего не связывало, оставалось убедить в своей непричастности Даверта.

– И что набрала?

– Странное с ним что-то, монтьер, – пожала плечами тетушка Мирль. – Слуги говорят – не от мира сего. Художник, творческая личность…

– и только?

– Кисти с красками ему милее девок! Часами с ними просидеть готов, а смазливых служанок и не тискает. Недаром герцог его женить хочет – авось, образумится. С молодой-тио женой интереснее.

– А еще что? Вино, травка, друзья…. может, ему не жена нужна, а приятели? Чтобы зады повторять?

– Нет. Этого точно не было. Живет себе отшельником, картинки малюет. Кстати, говорят, красивые.

– Понятно. А про мать мою ты кому рассказала?

Мирль замотала головой, мол, не рассказывала, но видела, уже видела, что Луис не поверил.

– Никому, монтьер, вот Арден свидетель! Никому.

– Врешь.

– не вру!

– я тебя предупреждал, что будет, если будешь лгать?

– не лгу я! – праведно возопила Мирль.

Не верили, ей попросту не верили, и она это отлично понимала. Луис качал головой.

– Знаешь, что с тобой сделают? Сначала…. тут десять человек. Я ни причащаться, ни наблюдать не стану, я брезгливый. А вот они тебя опробуют. Думай сама, на что ты будешь похожа. И это только начало. Я тебя убивать не стану, ты долго будешь жить, очень долго, и каждую минуту жалеть об этом…

Мирль зашипела бешеной кошкой.

– пугать он меня будет? Да пошел ты, щенок!

– Я-то пойду. А они – останутся, – нехорошо усмехнулся Луис. – Ну!?

Мирль ответила короткой тирадой, в которой желала Луису залезть обратно в живот своей матери, протухнуть там и сделать еще кое-что совершенно противоестественное.

Не помогло.