Морские короли. Дороги судеб (СИ)

Голова болела, во рту словно кошки нагадили, в глаза насыпали песка, а в довершение всего, засунули в желудок живого ежика.

– Оххх…

– Ну-ка, выпей…

К губам Луиса прижалась кружка. Мужчина послушно глотнул раз, другой, третий…

Даже если это яд – пусть! В его состоянии яд – это акт милосердия.

Ирионова смесь провалилась в желудок и вспыхнула там фейерверком, первым делом уничтожив злобного ежа. Потом тепло от желудка прошлось по телу, и Даверт смог, наконец, разлепить глаза.

– Массимо?

Ольрат усмехнулся.

– Я. Ты пей, пей… Тебе еще б кружечку.

– Жуткое зелье.

– Но помогает ведь?

Луис прислушался к себе.

– Помогает. Что там такое?

– Яйцо, уксус, соль, перец, томатный сок. Все смешать и залпом, – отчитался Массимо.

– Спасибо.

– Да не за что. Ты учти, похороны скоро…

Луис подскочил, словно укушенный в зад.

– Ир-рион!

– Не спеши. Горячую воду сейчас принесут, одежду служанка достала, тебе времени себя в порядок привести, а там и завтрак подоспеет.

Луис помотал головой.

– Обо мне только мать так заботилась.

Массимо молча забрал кружку и похлопал Луиса по плечу.

– Не думай о плохом. Ей сейчас не больно. А тебе еще всех остальных поддерживать.

– А где…

– Преотец у тела, так и не выходил, – Массимо скромно умолчал, что из комнаты покойной последние два часа доносится зверский храп. Ненадолго хватило скорби… – Брат с сестрой у нее в комнате, спят в обнимку, второй брат загулял где-то… Знать бы где, так послал бы слуг.

– Можешь послать кого на улицу Дубильщиков? Эрико там своим девкам домик снимает?

– Сейчас пошлю.

– И к Лусии кого-нибудь…

– Сделаю, не волнуйся.

Луис не волновался. Но…

– Приходи ко мне завтракать?

Массимо кивнул. Вообще-то он уже перекусил на скорую руку, но решил не отказываться. Не ради еды. Ради мальчишки.

Массимо помнил, как они пили, только вот Луиса свалило раньше. Опыта у парня было меньше, горе пьянит, да и… Массимо незаметно подливал ему крепчайших винных выморозок. Пусть напьется и хоть ненадолго забудется. Это тоже иногда надо.

Так что Луис первым уснул, уткнувшись головой в блюдо с мясом. Массимо кое-как перетащил его на кровать, стянул сапоги, и укрыл одеялом. Он ушел бы, видит Арден, ушел, но Луис расплакался во сне.

Горько и безутешно, повторяя 'мама, мамочка…'. Даже там ему не было ни покоя, ни забвения. И Массимо стало жалко мальчишку. И плевать, что Луис уже своих детей мог иметь, Массимо-то вдвое старше.

Кого он в нем увидел?

Наверное, Романа Шерната, который так же отчаянно пытался достучаться до старого пропойцы, а потом махнул рукой. А глаза у него были отчаянные и безнадежные.

Роману он не помог, разве что отомстил. А вот Луису мог отдать тот долг.

Служение… да, наверное. Только то, которое выбрано самим Массимо. И человеку, которого выберет он сам.

Завтрак подали быстро. И Луис уже в свежей рубашке, с зачесанными назад влажными волосами, кивнул Массимо.

– Угощайся.

– Благодарю.

Говорят, совместная трапеза сближает.

Нет, вряд ли. Ничего такого за этим столом не звучало, разве что самые простейшие просьбы.

– Передай соль?

– Держи. А вкусные булочки.

– Кухарка у нас великолепная…

Вежливые слова, корректные фразы – и острые, испытующие взгляды. Глаза в глаза.

Душа в душу.

- Я выбрал тебя. Если позволишь, я останусь и буду тебе служить.

- Ты уверен в своем решении?

- Вполне.

- Есть мой отец, есть и другие, более достойные…

- Хозяина выбирают раз в жизни. Встал под знамя, так и стой, пока не упадешь…

- А если упадет знамя?

- Я этого не увижу. Это случится только после моей смерти.

- Что ж, я приму твою верность, и отплачу своей.

- До смерти

- До смерти…

Эти слова так и не прозвучали за столом. Ничего лишнего сказано не было, но двое мужчин друг друга поняли. И когда, окончив трапезу, Луис поднялся из-за стола, Массимо последовал за ним. У правого плеча, чуть позади, как и полагается телохранителю.

Внизу Луис обернулся.

– К отцу я зайду сам. Подожди меня, ладно. Если вернется Эрико, проследи, чтобы он себя привел в человеческий вид.

– Хорошо.

И Луис толкнул дверь спальни.

* * *

Заперто.

Постучать. Тихо-тихо, кончиками пальцев. Потом громче, сильнее…

– Отец?

Эттан открыл почти сразу.

Эта ночь оставила свой отпечаток и на Преотце. Коснулась лба морщинами, волос – сединой, стесала лишнюю плоть со скул, проложила под глазками глубокие мазки теней. И впервые Луис подумал, что отец уже стар.

– Отец?

– Уже… пора?

– Надо ее подготовить.

Слова давались Луису с трудом. Эттан чуть отстранился, признавая право сына, и мужчина шагнул внутрь.

Вальера лежала на той же кровати. В простом синем платье, с тщательно уложенными темными волосами, с сапфирами в ушах и на шее… когда-то она и мечтать не смела о таких камнях.

– Ты сам…?

– Да.

Эттан подошел к кровати, неловко опустился рядом на колени, взял тонкую руку женщины.

– Не смогу ее отпустить. Не смогу…

Луис не нашелся, что сказать. Просто опустился рядом и положил руку на плечо отцу.

Мы вместе, все еще вместе, отец…

И в желтых тигриных глазах Эттана, в беглом взгляде, брошенном в этот момент на сына, было куда больше тепла и благодарности, чем Луис получил за свои три неполных десятка лет.