Морские повести

Справа до самого горизонта расстилалась зыбкая холмистая пустыня океанской воды. Бинокль скользнул влево — возник голый извилистый берег. Ребристые утесы черными срезами поднимались над водой. Рваной пеной взлетали снеговые фонтаны прибоя.

Океан глухо ревел. Еще белела в небе луна, но уже вставало неяркое полярное солнце. Наливались розовым соком длинные снеговые поля в расселинах горных вершин.

Опять бинокль скользил по волнам. Палуба взлетела и опустилась. Снова брызги ударили в выпуклые стекла, и Фролов протер бинокль меховой рукавицей.

Всю ночь катер плясал по волнам вдоль берегов Северной Норвегии. Сзади бежала светлая водяная дорожка за кормой второго корабля поисковой группы.

Однообразно и грозно гудели моторы. Нестихающий ветер свистел в ушах. Обогнули остроконечный, прикрытый плоским облаком мыс, и палубу качнуло сильнее. Кипящая волна взлетела на бак, разлилась по настилу прозрачной, пенистой пленкой.

Да, Медведев был рад. Он рвался в бой, страстно ненавидел врага, но сейчас испытывал чувство облегчения от того, что не встретил вражеских транспортов. «С торпедами не возвращаться!» Это было боевым лозунгом, делом чести экипажей торпедных катеров. Но длинные золотящиеся смазкой торпеды, как огромные спящие рыбы, лежали в аппаратах по бортам. Катер уже ложился на обратный курс, а Медведев даже позволил себе пошутить, хотя шутил он лишь в минуту душевного спокойствия и подъема!

Он стер с лица горькую влагу неустанно летящих брызг, окинул взглядом свой маленький боевой корабль.

Сколько раз на этой узкой деревянной скорлупке выходил он в открытое море, смотрел смерти прямо в раскрытую пасть! Сколько раз — как сейчас — кругом качалась пенная водяная пустыня, тусклые волны хищно изгибались, катясь из бесконечной дали.

Палуба вздымалась и опадала. Чернел вдали обрывистый дикий берег. Держась за поручни, моряки смотрели — каждый по своему сектору. Фролов в долгополом бараньем тулупе старался прикрыть мехом воротника румяные, мальчишечьи щеки, не отводя бинокля от глаз.

— Значит, зря мотались всю ночь, товарищ командир? — спросил боцман Шершов, держась за пулеметную турель.

— Возвращаемся в базу, боцман! — бодро сказал Медведев.

И боцман тоже с удивлением взглянул на старшего лейтенанта. У командира неподобающе довольный голос! У старшего лейтенанта Медведева, который потопил три корабля врага, как бешеный, пробивался к ним, прорывал любые огневые завесы!

Из квадратного люка высунулась коротко остриженная голова с веселыми карими глазами под выпуклым лбом. Молодой моторист Семушкин, он же — катерный кок, надевая на ходу бескозырку, шагнул на палубу, балансируя с большим никелевым термосом и стаканом в руках. Протанцевал к рубке, стал перед Медведевым — раздетый, в одной холщевой голландке, с ленточками, вьющимися за спиной.

— Товарищ командир! Стаканчик горячего кофе! С вечера не ели, не пили!

— Кофе? — задумчиво взглянул на него Медведев. — Горячий?

— Горячий, товарищ командир. Этот термос вот как тепло держит.

— Сам-то, небось, уже попробовал?

Семушкин ловко отвинчивал крышку, широко расставив ноги на палубе, вздыбленной волной.

— Ладно, налейте стаканчик, — решительно сказал Медведев. — А потом всех моих тигров угостите, в базе-то будем только часа через два…

— На горизонте — дым! Справа, курсовой угол сто тридцать! — крикнул вдруг, сгибаясь вперед, Фролов.

Стакан выпал из рук командира, Семушкин подхватил его на лету.

Да, командир вздрогнул, кровь отлила от сердца. Глядел в указанном направлении, порывисто схватив бинокль. Увидел: низкий бурый дымок действительно плывет над рассветным морем.

Сигнал в моторный отсек… Замолкли моторы, катер бесшумно покачивался на волнах.

— Напишите мателоту: «Вижу на горизонте дым», — тихо сказал командир.

Все глядели вперед. Стучали сердца в ожидании близкого боя. Семушкин мгновенно исчез в моторном отсеке.

Дым густел, вырастал. Смутный зазубренный силуэт корабля вставал над гранью горизонта.

— Вижу караван! — докладывал возбужденно Фролов, не отрываясь от бинокля. — Один транспорт, два корабля охранения. Идут курсом на нас… Немецкие корабли, товарищ командир.

— К торпедной атаке! — приказал Медведев. — Фролов, напишите мателоту: «Выходим в атаку на транспорт».

Он говорил звонким, отчетливым голосом. Моряки сразу вновь узнали своего командира. Медведев выпрямился, уверенно сжал колесо штурвала. Только глаза запали глубоко, с непонятной горечью сжались обветренные губы.

Моторы зарокотали снова — теперь почти бесшумно: на подводном выхлопе. Фролов, окруженный пламенем порхающих флажков, семафорил приказ командира.

Катер рванулся вперед. Торпедист Ильин деловито возился у аппаратов. Катер мчался вперед — навстречу немецким кораблям.

— Товарищ командир!

Из радиорубки глядело широкоскулое добродушное лицо с узким разрезом глаз. Немного клонилась на одно ухо примятая бескозырка.

— Товарищ командир!

Ветер уносил слова, но на этот раз радист коснулся руки Медведева.

— Вам что, Кульбин?