Морские приключения мышки Клариссы

Мышонок расслабился, потрогал лапкой разорванное ухо, набираясь силы, мужества и злости. Это курица покалечила его! Впервые он осознал свои достижения за время плавания: его не сцапали коты, не заклевали куры, не растоптали матросы. Он подружился с человеком – с девочкой – и даже освободил ее от веревок. Курица спустилась, встала и соображала, куда подевалась добыча. А Чарльз Себастьян ждал. Прошла секунда. Затем другая…

Закудахтав, курица двинулась в его сторону. Мышонок не шевелился и пытался унять стук сердца, выдававший его. А когда курица сделала еще шаг к его укрытию, он вдруг зарычал. Зарычал низко, утробно, как никогда не рычал прежде. Этот рык дал ему силы. Он выскочил из своего угла: лапы растопырены, пасть открыта в страшном оскале. С диким мышиным рыком он приземлился на куриную шею и впился в нее когтями, вцепился зубами в гребень и повис на нем, не собираясь отпускать.

Курица верещала, била крыльями, кудахтала, пытаясь освободиться от атаковавшей ее мыши. Но Чарльз Себастьян бился за свою жизнь: поэтому зубы были сжаты намертво на красном мясистом гребне, а сам он мотался по птичьей шее, выдирая перья. Рухнув на бок, курица изловчилась клюнуть его. Чарльз Себастьян издал душераздирающий вопль и разжал челюсти.

– Ты меня запомниф-ф-ф! – вопил он, снова впиваясь в гребень с еще большим остервенением. – Больфе меня не тронеф-ф-ф! – истошно кричал он.

Как следует дернув напоследок гребень, он разжал зубы и, оттолкнувшись от курицы, прыгнул на ступеньку трапа. Он мчался вверх, мчался к свету и безопасности – туда, где один след от присутствия Бенеллун поможет ему. Она бы восхитилась его поступком. Он отомстил злобной птице!

Как жаль, что он не может рассказать девчонке о своей битве!

Остыв после боя, Чарльз Себастьян задремал. Во сне он рассказывал Клариссе, как храбро поквитался с курицей. А она отвечала, что всегда верила в его смелость. И мышонок чувствовал, что все хорошо, что он все сумеет преодолеть…

Беспокойство

Днем моряки бродили по острову, рубили деревья, строили дома, на кострах готовили еду, рассуждали, как будут жить дальше. Но все они чувствовали какое-то беспокойство: оно пропитывало их одежду, наполняло воздух вокруг. И даже я постоянно была начеку, как будто ждала, что вот-вот разразится очередная беда. И кто знает, к чему готовиться…

Мы с Патронессой, а иногда и с Робином, вместе шныряли по территории, подслушивали разговоры. Моряки хотели навсегда обосноваться на Темном острове.

– Повторите мне слово в слово, что вы сказали на Кингсленде, – потребовал Томас от Тембе и Лучии.

– Я тебе уже много раз повторял, – недовольно отозвался Тембе.

Он стоял с прямой напряженной спиной, излучая волны ненависти в адрес Томаса. Они оба хотели устроить бунт, но явно не были дружны. Мы с Патронессой вспомнили, что именно мистер Томас исполосовал плетью всю грудь Тембе во время бунта – наверное, чтобы отвести подозрения в сговоре.

Глядя прямо в глаза Томасу, заговорила Лучия:

– Вот что мы сказали. До нас дошел слух, что бунтовщики направляются к коралловым островам, и мы хотим их найти. Когда найдем их, вернемся на Кингсленд за помощью наших дорогих друзей. – Помолчала, набрала воздуха. – Еще сказали, что, если капитан вернется раньше, пусть ищет нас у коралловых островов.

– И вы уверены, что они не видели, куда вы взяли курс? Что вы направились в противоположную сторону?

– Да. Абсолютно уверены. Прекрати допрос. Мы партнеры, ты нам не хозяин.

Лучия встала на ноги. Она оказалась выше мистера Томаса – примерно на мышиный рост. Он стушевался и больше не задавал вопросов. Тогда Лучия собрала экипаж и произнесла небольшую речь:

– Я уверена, что нам не найти лучше места, чем этот остров. Его координаты нанесены на карту неверно, отыскать его нелегко. Здесь идеальный климат, полно еды и пресной воды. – Сделала паузу. – По силам ли капитану нас обнаружить? Возможно. Но это верно, в какой бы точке мира мы ни укрылись.

– Так в чем проблема? – спросил один из матросов.

– Проблема одна: вдруг случайно проходящий мимо корабль заметит «Шарлотту»?

Толпа загудела, а мы поспешили удалиться.

Казалось, только одного человека на острове абсолютно не интересовало, что будет дальше, – девочку Бенеллун. Мы видели, как умер ее брат, но ничем не могли ей помочь. Патронесса ластилась к ней, чтобы та ее погладила, – и Бенеллун охотно приняла предложение кошки. Она была из тех, кто любит животных, а животные всегда чувствуют это. При нашей первой встрече на острове мне показалось, что от одежды Бенеллун немного пахнет Чарльзом Себастьяном. Но я лишь выдавала желаемое за действительное… Наверняка. Он бы ни за что не приблизился к клетке с человеком, да еще и на открытом участке палубы.

Девочка вела себя тише остальных и грустила. Сначала Лучия поселила ее у себя, но вскоре Бенеллун построила себе шалаш и теперь жила в отдалении от остальных. Я не могла понять, почему так интересуюсь ее судьбой, ведь ее сводного брата я отчаянно презирала. Но она казалась мне особенной, от нее исходило сияние, не свойственное другим людям.