Морские рассказы

Тем временем другой наш матросик решил с одним из таможенников, которые по палубе гуляли и курили, поговорить — то ли тот ему понравился, то ли просто пообщаться захотелось — не знаю, мне предыстория этого дела неведома. А таможенник оказался в плохом настроении и послал его, как говорится, на три советских буквы. Матросик же оказался вспыльчивый и обидчивый, и съездил таможеннику по роже, у того фуражка слетела, он ему, естественно, ответил тем же, ну и пошла у них махня. Их тут же бросились разнимать. Тут же капитану доложили, в общем, неприятный инцидент. С матросиком стали разбираться — мол, что случилось, чтобы он хоть как-то свое поведение объяснил. А он ничего связного ответить не может, только бормочет, что не любит, когда матом ругаются. Капитан уже просто совершенно из себя вышел и говорит: «Разбирайтесь с ним без меня, уберите, чтобы я его больше не видел.» И пошел к себе в каюту дальше квасить.

Матросика, вообще-то, жалко было — я бы все это дело замял, потому что работник он был неплохой и не квасил почти. Мне с ним долго пришлось разбираться. Но если бы он хоть какое-то объяснение своих действий мне представил, а то ведь совсем ничего сказать не может. В общем, пришлось нам его на берег списать. А в характеристике ему мы обозначили: «Матрос Ларионов по характеру крайне замкнут и необщителен.»

Кто знает, что у него там под черепушкой!

ДОКТОРИШКА

Конечно, я понимаю, что у наших чудачков есть естественные потребности, короче, им часто хочется с кем-нибудь там перепихнуться, и как только наше судно входит в гавань и бросает якорь, они все только и думают, что о разных там сексшопах и стриптизшоу, и разговоры ведут соответствующие. Раньше, на мой взгляд, была более здоровая обстановка — на берег всех пускали только втроем, и они не могли дать себе полную свободу, потому что один на другого мог стукнуть, и все эти отрицательные факты, свидетельствующие о моральном разложении, сразу же попадали в личное дело. Теперь же, когда установилась полная свобода, наши духи в иностранном порту сразу же устремляются в различные злачные места и ищут себе там забав — каждый в соответствии со своей сексуальной ориентацией. Хотя сейчас и у нас в стране в различных сексшопах и борделях недостатка, кажется, не наблюдается, но все равно, им кажется, что за границей все это как-то лучше устроено.

И вот как-то я помню, когда мы шли в Средиземном море, наш старпом уже с трудом сдерживал свою сексуальную озабоченность и все на эту тему говорил и говорил. Мне, конечно, было противно, но я никак своих чувств не выражал, и старался просто от него подальше держаться, чтобы он своими откровениями с кем-нибудь другим делился. А когда мы пришли в порт, он сразу же на берег побежал, и появился лишь вечером. Смотрю — он идет по трапу, а впереди него идет здоровенная баба, вся накрашенная, яркая блондинка, в кофте с декольте, в короткой обтягивающей юбке, а он идет сзади и так бережно ее за жопу поддерживает. Наш вахтенный как увидел эту картину, так просто дара речи лишился — ведь это запрещено, баб на судно приводить, тем более таких. Но старпом уже обо всем с мастером договорился, потому что у них с мастером на этот предмет взгляды совершенно совпадали, поэтому пришлось их пропустить. Они заперлись в каюте старпома и там всю ночь кувыркались — это мне рассказывал боцман, каюта которого по соседству располагалась, он слышал оттуда весьма откровенные звуки, можно было подумать, что мы не на торговом судне, а в пловучем борделе находимся. Потом они угомонились и заснули. А наутро он эту бабу обратно вывел, она по трапу спустилась и исчезла там, откуда пришла. А наш старпом вскоре обнаружил пропажу своих часов, золотого обручального кольца, которое он перед этим предусмотрительно с пальца снял и в ящик стола положил, и бумажника, где, кстати, кроме денег, были еще и какие-то там документы — он вообще особенно этого афишировать не хотел, но пришлось. Потому что боцман тоже вскоре пришел и стал на него матом орать, что эта блядь и его обворовала, сперла часы, деньги, и еще много чего. А вскоре и сам мастер с грустью признался, что у него тоже пропали ценные вещи и документы — он никак не мог этот факт утаить, все равно пришлось бы признаться. А все наши духи такую вонь подняли, так возмущались, что я просто диву дался — какие у них высокие моральные принципы. Слишком впечатлительные, наверное, оказались наши чудачки. А я лишний раз порадовался, что ни разу в такие истории не попадал, уж лучше воздерживаться, хотя наш докторишка и стал в последнее время как-то подозрительно активно меня уверять, что длительное воздержание вредно для здоровья — как психического, так и физического. Хотя я уже привык, что когда имеешь дело с людьми, лишенных стойких моральных принципов, то всегда рискуешь вляпаться в неприятную историю.