Морские титаны

— Вперед, Шелковинка, черт побери! Покажем этим негодяям! — вскричал Лоран, вонзив шпоры в бока лошади.

Шелковинка мог при случае заменить взрослого мужчину. Итак, они вдвоем ринулись к сражающимся.

Пора было подоспеть помощи так храбро оборонявшимся флибустьеру и краснокожим.

Лоран и Шелковинка выстрелили в самую гущу противников сперва из ружей, потом из пистолетов и наконец стали наносить удары направо и налево саблями.

Негры, плохо вооруженные, огнестрельного оружия не имели вовсе, им и так приходилось несладко в борьбе, где они брали числом; при внезапном нападении новых противников они решили, что погибли, дрогнули, отступили и старались пробраться ближе к своим лошадям.

— Ей-Богу! Вовремя вы подоспели, капитан, — со смехом воскликнул флибустьер. — Слишком уж много их оказалось у нас в руках.

— Будь спокоен, Гуляка, — ответил Лоран, заряжая ружье и пистолеты, — только дай лошадям перевести дух, и мы покажем этим негодяям.

В эту минуту, как бы по обоюдному согласию, в схватке наступил перерыв: силы и с той, и с другой стороны истощились; но противники отдыхали не долго.

На непонятном для флибустьеров языке Каскабель сказал несколько слов своим товарищам, и те мгновенно, все разом, снова бросились в бой.

Их ждал энергичный отпор. Несмотря на все свои усилия, негры были вынуждены отступать шаг за шагом — правда, тесно сплотившись и лицом к врагу.

Лоран тотчас понял причину этой новой тактики, когда увидал, что Каскабель нагнулся, чтобы взять на руки Аврору, которая продолжала лежать без чувств.

Метис хотел воспользоваться последним отчаянным натиском и в суматохе скрыться со своей добычей. Он поднял девушку, передал ее одному из своих соучастников, вскочил на лошадь и уже наклонился, чтобы подхватить пленницу, которую подавал ему на вытянутых руках негр.

Вдруг одновременно раздались два выстрела: Лоран и Шелковинка прицелились каждый в свою жертву и промаха не дали.

Каскабель испустил яростный рев от боли и умчался во весь опор. Пуля Юлиана раздробила ему правую руку у плеча.

Негр же свалился как сноп, пуля Лорана размозжила ему череп. Падая, убитый увлек за собой и девушку, которая не приходила в себя.

Схватка к этому моменту превратилась в настоящую резню, похитители, загнанные словно дикие звери, отчаянно защищались, но вскоре их осталось не более пяти-шести, по большей части раненных. Брошенные предводителем, и они бросились врассыпную.

Лоран пренебрег погоней за ними. К чему? Разве девушка не была спасена, цела и невредима.

Он предоставил Шелковинке и Гуляке гнаться сколько душе угодно за лошадьми беглецов, которые бросались во все стороны, а сам соскочил наземь и приблизился к Авроре.

Индейцы уже оказали первую помощь девушке, которая лишилась чувств только от испуга.

— Слава Богу! — прошептал он. — Больше мне делать здесь нечего, дочь моего друга спасена.

— Кто ты? — спросил, поднявшись, один из индейцев, человек лет пятидесяти, черты лица которого были отмечены печатью невыразимого благородства и величия.

— Уж не принимаешь ли ты меня за врага? — спросил Лоран с добродушной улыбкой.

— Нет, ты сделал для нас то, на что не решился бы даже преданный друг. Тебе мы обязаны жизнью, честь и свободой дочери нашего любимого вождя. Скажи мне свое имя, чтобы мы могли восхвалять его как имя благодетеля.

— Мое имя ничего тебе не скажет, ты его не знаешь, но я друг валла-ваоэ и брат их вождя Туш-и-Дур-Амга, я тот белый воин, который заключил союз с твоим племенем.

— Я знаю тебя, брат; валла-ваоэ благодарны, ты скоро увидишь, на что они способны, когда защищают тех, кого любят.

— Сейчас я видел их в деле, ты и твои воины — большие храбрецы.

Индеец гордо улыбнулся.

— Благодарю! — сказал он.

— Девушка приходит в себя, скоро она сможет сидеть на лошади. — продолжал Лоран. — Что ты намерен делать? Хочешь ехать со мной или же собираешься отвезти ее к отцу?

— Туш-и-Дур-Амг оплакивает возлюбленную дочь, он призывает ее с рыданиями. Шон-Энг-И повезет ее к нему.

— Разве вождь близко отсюда?

— В двух часах ходьбы.

— И ты не боишься, что вернется неприятель?

— Нет, — возразил индеец с улыбкой, — теперь у нас будут лошади, а негры пешком… Да они и не вернутся, они бегут в страхе.

— Да, ты прав, лучше всего вернуть девушку отцу. Лоран снял при этих словах перстень с руки и подал его индейцу.

— Пусть Шон-Энг-И отдаст этот перстень вождю, Туш-и-Дур-Амг узнает его, — прибавил он.

— Все будет исполнено. Не хочет ли сказать бледнолицый воин доброе слово молодой девушке нашего племени?

— Нет, — возразил Лоран, — первая улыбка ребенка принадлежит отцу; мы еще увидимся с ней… А вот и лошади, выбери, каких пожелаешь.

Возвращавшиеся флибустьеры действительно гнали перед собой полтора десятка лошадей.

Шон-Энг-И сделал знак одному из своих товарищей. Тот отделил пять лошадей.