Морские волки. Германские подводные лодки во Второй мировой войне

Более поздняя телеграмма напомнила командирам подводных лодок о важности соблюдать условия прекращения огня и отменила приказ о возвращении в Норвегию. Были получены подробные инструкции о том, чтобы лодки направлялись в британские или американские порты; им следовало идти в надводном положении с большим черным или синим флагом.

Когда Шретелер, командир «U-1023», получил в Атлантике этот приказ, он как следует поразмыслил, как поступить. Шретелер являлся старшим из командиров, находившихся тогда в море, и знал, что другие командиры ждут, как поступить в этой ситуации. Кому-то надо было сделать первый шаг. Шретелер составил телеграмму, которая, как он надеялся, станет примером для других: 

Гросс-адмиралу. Во время патрулирования, длившегося 46 дней, потопил одно судно в 8 000 тонн и один эсминец. Повредил торговое судно в 10 000 тонн. Все торпеды использованы. С полным доверием к вам мы собираемся выполнить самый тягостный из всех приказов. Шретелер, «U-1023». 

Отправив телеграмму, он всплыл и направился во вражеский порт.

Из сорока трех лодок, которые находились в море, когда было установлено прекращение огня, двадцать три направились в британские порты, три – в Соединенные Штаты, четыре – в канадские порты, семь – в Норвегию или Киль.

Одна лодка села на мель у острова Амрум,[121] другая наскочила на мину в эстуарии Эльбы, две намеренно выбросились на португальский берег, еще две направились в Аргентину. Командир «U-1277» Штевер, который затопил свою лодку под Онтарио, был строго наказан британским военным трибуналом.

ГЛАВА 8 ПОСЛЕДНЯЯ МИССИЯ (апрель – май 1945 г.)

Летом 1944 года гросс-адмирал выступал за продолжения войны, потому что в тот момент выполнение условия о безоговорочной капитуляции, которой требовали Союзники, означало бы, что миллионы немецких солдат оказались бы еще в глубине российской территории и оказались бы в руках русских, а каждый знал, что это означало бы. Знал это и гросс-адмирал, который, как и Гитлер, отказывался пойти на то, чтобы принести в жертву эти миллионы сражающихся.

Даже летом питание миллионов военнопленных представляло собой почти нерешимую проблему, как поняло германское верховное командование после первых успехов в России в 1941 году. Если эта проблема встала бы зимой, то это привело бы к смерти от голода и холода тысяч военнопленных, за что никто не готов был бы взять на себя ответственность. Дениц знал, что враг никогда не станет вести переговоры о мире на основе компромисса, так что у Германии была единственная надежда выиграть время, продолжая войну до более теплого времени года, с тем чтобы гарантировать обеспечение терпимых условий людям за колючей проволокой, в то время как самой важной задачей было спасти как можно больше солдат и беженцев от наступавших с востока красных армий.

Для достижения этой цели Дениц реквизировал все суда, которые могли держаться на воде, и рассылал их по всем направлениям. Он продолжал заниматься этим, даже после того как переехал в лагерь «Форель» под Пленом, куда Гитлер направил его в качестве командующего «Северным районом» – на тот случай, если Германия будет разрезана на части. С аналогичной миссией на юг был направлен Кессельринг. Дениц добрался до Плена окружными путями 21 апреля, и сцены страданий, увиденные им по дороге, укрепили в нем решимость к сопротивлению. На его столе лежало досье с душераздирающими сообщениями об убийствах, насилиях и поджогах – показания беженцев и свидетелей временно отбитых у русских населенных пунктов. Все это показывало необходимость держать как можно дольше открытыми двери выхода на запад.

Как человек боевой, он в эти дни никогда не думал, что на его плечи упадет мантия власти с плеч Гитлера. Так он не думал так даже после того, как 23 апреля Геринг был лишен всех своих полномочий и на него повесили ярлык предателя. Ибо Геринга он считал наиболее крепким кандидатом на место Гитлера – если Гитлер отойдет от власти в Берлине. В последний раз Дениц, сопровождаемый своим адъютантом Людде-Нойратом, посетил Гитлера 20 апреля. Вот как Людде-Нойрат описывал фюрера на этой встрече:

«Его голос и глаза впечатляют, как всегда. Его интеллектуальные способности, кажется, незатронуты, он вовсе не сумасшедший в общепринятом смысле слова. Но физически он производит впечатление сломленного человека, крайне изнуренного, сгорбившегося и с изношенными нервами».