Морские волки Гитлера. Подводный флот Германии в период Второй мировой войны

Еще более сложной оказалась проблема комплектования экипажей. Ряды подводников пополнялись теперь за счет ускоренного выпуска курсантов военно-морских инженерных и штурманских училищ. Никого уже не интересовало, есть ли у них желание служить на подводном флоте.

В кают-компании плавбазы слоями расплывался табачный дым. Собравшиеся здесь накануне первого боевого похода молодые командиры подлодок нарочито громко смеялись, со звоном сдвигали бокалы и вообще всячески демонстрировали свою решимость и неукротимую энергию.

— Господа! — капитан-лейтенант Шрётер сорвал с бутылки шампанского серебристую оплетку и, хлопнув пробкой, разлил по бокалам золотистую, пузырчатую жидкость. — Помню, праздновали мы окончание училища и старший преподаватель по традиции приказал нам прямо в парадной форме прыгнуть через ванты. Ох и весело же было, а потом разом откупорили «Хенкель сухой» и такой салют шампанским устроили…

— Дорогой Шрётер, — перебил его молодой командир с раскрасневшимся от возбуждения лицом. — На этот раз мы тоже устроим салют. Только за борт попрыгают «томми». Ох и повеселимся же мы. Ну а им, конечно, будет не до смеха.

Через несколько дней «У-752» под командованием Шрётера вошла в свою операционную зону, расположенную между Фарерскими островами и Исландией. Весенняя непогода с каждой минутой разыгрывалась все сильнее. Чуть ли не каждую минуту налетал сильный, забивающий дыхание ветер. Иногда субмарина взлетала на гребень большой волны или так заваливалась набок, что казалось, она сейчас вот-вот перевернется.

Шрётер стоял на мостике, до боли в глазах вглядываясь в промозглый предутренний туман. Лишь несколько членов экипажа участвовали ранее в боевых операциях. Даже командир только один раз год назад побывал в боевом походе в качестве конфирманда.

Шрётер зябко повел плечами. От пронизывающего ветра не спасали ни реглан, ни свитер. Он сердито наморщил лоб, спустился в центральный пост, прошел по длинному палубному коридору в командирскую каюту, присел на узкую койку и незаметно для себя задремал под доносившиеся из-за переборки рокот моторов, лязг металла и бульканье воды. Разбудил его громкий стук в дверь.

— Войдите, — хриплым со сна голосом пробормотал Шрётер и взял у появившегося на пороге радиста расшифрованный текст радиограммы. По мере чтения на его побелевшем лбу выступила испарина. В послании из штаба Деница говорилось: «В квадрате 1328 обнаружен конвой, следует курсом 80 градусов, скорость 10 узлов. Приказываю атаковать».

У капитан-лейтенанта от волнения в горле засел тугой ком. Он несколько раз судорожно дернул кадыком, поспешил обратно в центральный пост и вместе со штурманом склонился над генеральной картой. Через полчаса на чистом белом поле пролегла прочерченная карандашом по линейке четкая курсовая линия. Она вела к изрезанным древними ледниками берегам Исландии. Когда лодка дойдет до условной точки на этой линии, штурман проложит новую, прямиком до конвоя. На мостике Шрётер торопливо вдохнул холодный воздух. Налетевшие снежные заряды сделали видимость почти нулевой, но Шрётер не унывал. Он твердо верил, что добьется успеха. В мечтах он уже видел себя с Рыцарским крестом на шее. Ведь теперь им награждали даже тех, у кого грузоподъемность потопленных кораблей достигала всего лишь 50 000 тонн…

К утру буря затихла, на востоке свинцово-серый облачный покров окрасился в ярко-красный цвет. В это время гидроакустик уловил в своих наушниках механические шумы. По мере их усиления он понял, что прямо на подводную лодку идет целый отряд кораблей. Он немедленно доложил о надвигающейся опасности в центральный пост. Шрётер скомандовал срочное погружение и уже в окуляры перископа наблюдал за проходившим примерно в тридцати кабельтовых от них кильватерной колонной соединением военных судов. Их трубы дымили так, что свинцово-серая вода покрылась темной завесой. Когда она рассеялась, Шрётер, включив систему громкоговорящей связи, приказал:

— Лодке приготовиться к всплытию!

Закрутились винты, выталкивая сигарообразную громадину сквозь черную толщу вод. На мостике Шрётер помотал головой, прогоняя усталость, растер ладонями опухшее, иссеченное ветром и тяжелыми ледяными брызгами лицо и поднес к глазам бинокль.

— Справа по борту верхушки мачт! — рявкнул стоявший рядом сигнальщик.

Шрётер дернулся, собираясь повернуться, но тут другой сигнальщик истерически выкрикнул:

— Слева по борту самолет! Он снижается!

Шрётер последним спрыгнул в шахту. Рукоятка запорного устройства выскальзывала из потных, дрожащих от волнения пальцев. Зашипел стравливаемый в балластных цистернах воздух. Его место заняла вода, придавая лодке отрицательную плавучесть. Неожиданно инженер-механик дрогнувшим от страха голосом пробормотал:

— Ничего не понимаю. Почему рубка все еще на поверхности?..

Оглушительный треск оборвал фразу. По лодке словно ударили гигантским молотом. Во всех отсеках разом погас свет. Людей расшвыряло в разные стороны. Плеск и бульканье воды, с сильным напором вливавшейся внутрь из большой пробоины в корпусе, заглушили душераздирающие крики.