Морские волки. Навстречу шторму

При рождении детей маркизцы соблюдают только один обряд, состоящий в отрезании пупа у новорожденного. До того времени, пока этот обряд еще не совершен, никто не может ни входить в дом, где родился младенец, ни выходить из него. Такое запрещение называется здесь табу[76]. Их бывает, сколько я мог заметить, два. Одно духовное, а другое королевское. Первое налагается жрецами, а последнее королем. Хотя нарушители табу наказываются примерным образом, однако же это нарушение, особенно людьми сильными, допускается нередко. Каждый из здешних жителей пользуется имуществом, либо доставшимся по наследству, или благоприобретенным. У богатых насаждения, дома, лодки и любая собственность содержатся в довольно хорошем порядке, у людей бедных господствует скудность и даже совершенная нищета. Дома нукагивцев представляют собой род беседки, сделанной из тонких шестов. Из них задние и боковые ставятся обыкновенно стоймя, а передние кладутся изредка и притом так, что их при необходимости можно вынимать. Крыша делается из листьев хлебного дерева и издали похожа на нашу соломенную. Во всем доме больше одного помещения не бывает, оно без окон и с широкой дверью посередине. В одном только королевском доме я видел перегородку с дверью, которая была столь низка, что через нее можно было пролезть не иначе как на коленях, да и то с большим трудом. Лучшие строения стоят на довольно возвышенных площадках из камня, который хотя не обтесан, но хорошо подобран. Внутренность дома, точнее, пол, разделяется на две части бревном. Из них ближайшая к стене устилается сухой травой, а потом рогожами, на которых спят, передняя же часть служит для сидения. Чистота и опрятность нукагивских жилищ мне весьма понравились. Под крышей и по стенам обыкновенно вешается разная посуда и другие предметы, выдолбленные из дерева, а также военные уборы и оружие. В некоторых домах я видел множество зрелых кокосов, живописно развешанных по стенам. Кроме этих жилищ, каждый зажиточный островитянин имеет еще особое строение такого же почти рода, которое служит столовой, особенно в праздники. На него налагается табу для женщин, которые не только не могут туда входить, но даже проходить той дорогой, на которой перед постройкой лежал камень для фундамента. К этому надо добавить еще магазин для запасов и небольшой участок, где растут деревья, из которых островитяне делают используемую ими ткань. Эти магазины или погреба не что иное, как кругловатые ямы, уложенные булыжником. Стены и пол обмазаны глиной и покрыты ветвями и листьями. В них хранятся продукты, состоящие в основном из разных кореньев, и плоды хлебного дерева. Припасы кладутся на упомянутые листья, потом засыпаются глиной с песком, а напоследок землей. Этот способ, по уверению жителей, самый лучший для сбережения плодов и кореньев. Особых кухонь видеть мне нигде не приходилось, каждый готовит свою пищу на открытом воздухе перед домом. Плоды хлебного дерева и коренья пекут, обернув их листьями. Свинину же готовят иным образом. Сначала роют яму и, положив в нее дрова, кладут на них булыжник и дают ему раскалиться. Потом булыжник очищается от пепла, который вынимают из ямы, устилают яму листьями и, наконец, кладут совершенно очищенную целую свинью (которых здесь всегда душат, а не колют). Сверху покрывают ее листьями, потом булыжником, засыпав его землей. Животное остается в яме до тех пор, пока полностью не изжарится. Поскольку этих животных на Нука-Гиве не очень много, то нередко зажаренная свинья принадлежит многим семействам. В таком случае, уже готовая, она делится на части и раздается хозяевам. Если мясистые части не дожарились, тогда делается другая печь, подобная первой, и сыроватые куски жарят вторично.

Все мои старания получить точные сведения о числе жителей Нука-Гивы оказались тщетными. По уверению же Робертса и судя по тому, что довелось видеть самим, можно полагать, что их на одном только южном берегу до 4000 человек.