Морские волки. Навстречу шторму

За завтраком механик снова отстаивал свой проект увеличения скорости «Буревестника», и Семен Иванович, чтобы отвлечь профессора от грустных мыслей, поддерживал разговор, детально вникая во все мелочи задумки механика. Андрей Гордеевич слушал их сначала из вежливости, а потом и сам заинтересовался: ему казалось, что чем быстрее будет ходить эсминец, тем больше у него будет шансов найти Люду, и профессор начал пылко поддерживать механика, хотя не особо разбирался в строении корабельной машины. Механик почувствовал, что настал подходящий момент, когда он сможет убедить командира. Иногда ему месяцами приходилось выжидать подобного случая, и он знал, что если уже Семен Иванович увлечется идеей увеличения скорости, то будет поддерживать проект, пока не доведет его до конца… и очередного конфуза. И вот под конец завтрака Трофимов разрешил механику подготовить все, что тот сочтет нужным для осуществления своего проекта.

– На это хватит одного дня, – заверил механик, который никогда не откладывал подобных дел.

– Но, – предупредил его командир, – я еще вызову на консультацию главного инженера дивизиона.

Последнего механик немного побаивался, потому что главный инженер в прошлый раз сказал, что больше на подобные проекты не согласится.

Только закончили завтракать, как принесли радиограммы. В одной из них командир дивизиона эсминцев приказывал продолжить дозорную службу в районе Лебединого острова и держать связь с приграничной охраной, которая оберегает двенадцатимильную прибрежную зону. «В случае обнаружения подводной лодки, – говорилось в радиограмме, – ближе чем в двенадцати с половиной милях от берега, немедленно ее потопите. Если же обнаружите ее в открытом море, используйте все возможные способы, чтобы выяснить ее национальность, курс, характер плавания. Держите связь с самолетом Рыбтреста “Разведчик рыбы”. В случае необходимости вызывайте подмогу. С авиабазы тут же вылетят самолеты, а также выйдет звено эсминцев».

В радиограмме на имя профессора Ананьева капитан порта Лузаны сообщал, что капитан парохода «Антопулос» получит приказ идти к Лебединому острову, как только радисту порта удастся связаться с пароходом. Одновременно с этим радист «Буревестника» доложил своему командиру:

– Следя за эфиром, обнаружил, что радиостанция на «Антопулосе» не работает. Ее непрерывно вызывают рация порта Лузаны и рация одного греческого порта, но «Антопулос» не отвечает.

– Эти купцы, наверное, спят или у них вечно что-то ломается! – презрительно проговорил механик.

Капитан-лейтенант приказал радисту:

– Попробуйте вызвать «Антопулос», и если это получится – помогите ему связаться с портом.

– Есть, товарищ командир! – ответил радист и вышел из кают-компании.

Почти в это же время вахтенный на корабле заметил быстрое моторное судно приграничной охраны, которое входило в бухту, а на горизонте – самолет, который тоже быстро приближался к Соколиному выселку. На моторном судне прибыли представители следственной власти, а самолет был «Разведчиком рыбы». Бариль искусно посадил свою машину на воду, и с минимальным пробегом бросил якорь за полсотни метров от рыбацкого причала. Надув клипербот, летчики перебрались на берег. Они привезли с собой почту, а в том числе письма профессору и капитан-лейтенанту Трофимову.

В письмах не было ничего особо нового, но их авторы подтверждали, что событиям на Лебедином острове придается исключительно важное значение, хотя в присутствие подозрительной подводной лодки почти никто не верит. Единственным свидетелем в этом деле выступал лейтенант запаса Бариль, который якобы видел лодку во время полета, но штурман Петимко его свидетельства не подтверждал.

Прошлой ночью оба летчика спали мало, потому что после того как вечером дали показания, начали спорить. Бариля раздражало то, что Петимко не видел подводной лодки, а Петимко твердил, что он хоть и не военный летчик, но глаза у него в полнейшем порядке, рыбу он с воздуха видит, и удивительно, что он мог не увидеть целый корабль. В результате они сошлись на том, что Бариль совершил ошибку, не крикнув громко, когда увидел лодку, а ошибка Петимко заключалась в том, что он невнимательно отнесся к знакам Бариля. Следует заметить, что к утру Бариль все-таки убедил Петимко, и теперь это был единственный, кто, кроме Бариля, безусловно верил, что в море плавает неизвестная подводная лодка. Был еще один человек, почти веривший в присутствие подводной лодки. Это – Семен Иванович Трофимов, который, правда, отмалчивался, не имея никаких доказательств, кроме слов Бариля и крайне неубедительных утверждений слухачей на гидрофонах. О наблюдениях Бариля знали только военное командование, приграничная охрана и профессор Ананьев.

Бариль, постукивая деревяшкой, пошел навстречу представителям следственных органов как к старым знакомым. Он встречался с ними накануне вечером, а сегодня утром опередил их судно, которое еще ночью вышло из порта.