Морские волки. Навстречу шторму

Шпион прошел в каюту командира, где он разместился на время, пока девушка занимала его помещение. Анч сел за стол, положил перед собой письмо Люды и минут двадцать-тридцать внимательно его рассматривал, словно пытаясь найти нечто особенное. Считал буквы вертикально и по столбикам, складывал между собой первые буквы и первые слоги слов, выбирал буквы и слоги из середины слов, переворачивал лист вверх ногами, рассматривал на свет, держа горизонтально, подносил на уровень глаз. Потом снова положил письмо на стол и стал рассматривать так, словно перед ним не обычное послание, а египетский папирус с иероглифами. Если бы Люда видела, как тщательно шпион изучает ее сочинение, она бы наверняка сильно испугалась. Просидев над письмом полчаса, Анч спрятал его в карман.

Зашевелилась занавеска, закрывавшая маленькую спальню, и оттуда показался командир. Они прищурил заспанные глаза, провел рукой по лысине и уселся на стул.

– Что? – спросил он у Анча.

– Написала. Мой помощник может сегодня ночью перебраться на остров.

– Вы полностью уверены в его конспиративных способностях?

– Иначе я не взял бы его с собой. Он владеет русским языком не хуже меня. Кроме того, это настоящий артист, достойный сцены. Вы сами знаете, как ловко он обманул того рыбацкого мальчишку с запиской.

– А что она написала?

– Прошу, – Анч подал командиру письмо.

– Я же ничего не понимаю!

Анч перевел ему письмо слово в слово.

– Мне не совсем нравится… Хотя, может быть и так… А там не зашифровано еще что-нибудь?

– Вы забываете мой опыт! – засмеялся Анч.

Шпион попросил минуту внимания, подчеркнул карандашом несколько слов в письме и показал командиру. Теперь письмо выглядело так:

«Дорогой папа!

Помнишь наше прошлогоднее пребывание в лагере? Как все мы были тогда захвачены! Сколько чудесных переживаний дали нам те развлечения под навесами в дождевые дни и на речке в солнечные – особенно катание на лодке. Я помню, как мы ловили в речке мелкую рыбку, рачков, в болоте – лягушек и тритонов, чтобы потом любоваться в аквариуме этой жизнью подводной! Надеюсь, мы снова поедем туда же, постарайся, пусть твои дела тебя не держат. Когда я вспоминаю те дни, все то же волнение охватывает меня. На этот раз я возьму свой фотоаппарат отдельно.

Мне кажется, такая прогулка будет наконец тем самым отдыхом, которого врачи давно для тебя требуют.

Беспокоюсь, что до сих пор не получила о тебе сведений (надеюсь, ты получил мое письмо). Мне уже надоели твои геологические дела, а особенно твой торианит. Хотелось бы на какое-то время все забыть и узнать, как плавают разные корабли. Уверена, в этом году, если мы поедем, тебя защитит моя надежная охрана. Чуть не забыла: присматривай за тем бакланом, которого мы купили у рыбаков. Чтобы с ним не случилось то, что на прошлой шестидневке произошло с белым мартыном, которого убили. Когда будешь ехать в Лузаны (я жду тебя здесь), захвати мой плащ и не забудь свой. Приезжай, ведь мне скоро снова за школьную парту, а отдохнуть перед учебным годом – это прямой долг.

Жду тебя скоро, потому что твои обещания – немедленно выполнять мои разумные просьбы – помню.

Целую крепко. Твоя Люда».

– Я читаю подряд последние слова каждой фразы:

«Захвачены на лодке подводной. Держат меня отдельно. Требуют сведений: торианит, корабли, охрану. Рыбаков убили. Свой долг помню».

Над переносицей командира сошлись морщины. Глаза стали маленькими и злыми.

– Значит, она все наврала! – воскликнул он. – Теперь она у меня кое-что узнает, прежде чем отправиться на дно!