Морские волки. Навстречу шторму

Что же касается морских бобров, то разве что сотый из них может спастись от своих гонителей. Их промышляют следующим образом. В море выезжает множество байдарок, и как только какая-нибудь из них подъедет к бобру, охотник, бросив в него стрелку или не делая этого, гребет на место, где он нырнул, и поднимает весло. Все остальные байдарки, увидев этот знак, бросаются в разные стороны, и около первой байдарки составляют круг сажен до 100 [метров 180] в поперечнике. Лишь только животное вынырнет из воды, как ближние байдарки бросают в него также свои стрелки, а самая ближайшая, став на месте, где нырнул бобер, опять поднимает весло. Другие располагаются так же, как и в первом случае. Охота продолжается таким образом до тех пор, пока бобер не утомится или потеряет силы от потери крови. Я слышал от искусных промышленников, что иногда двадцать байдарок бьются с одним бобром полдня. Бывают даже и такие животные, что своими лапами вырывают из себя стрелки, однако же большей частью через несколько часов становятся добычей охотников. Из опыта известно, что бобер, нырнув в первый раз, остается в воде более четверти часа, но в последующие разы это время мало-помалу уменьшается, и, наконец, бобер настолько обессиливает, что совсем не может погружаться в воду. Жалкое зрелище открывается перед чувствительным человеком, когда промышленники гоняются за самкой бобра, при которой малые дети. Материнская привязанность должна бы тронуть каждого человека, но кадьякский житель не испытывает ни малейшей жалости. Он не пропустит ничего, плавающего по морю, не бросив в него своей стрелки. Лишь только бедная самка увидит своих неприятелей, то, схватив бобренка в лапы, тотчас погружается вместе с ним в море, а так как он не может быть долго под водой, то, невзирая ни на какую опасность, она опять поднимается наверх. В это время промышленники пускают в нее стрелки, которыми она и бывает ранена, стараясь укрыть своего малыша. Случается иногда, что при внезапном нападении бедное животное оставляет свое дитя, но в таких обстоятельствах оно неизбежно погибает, ибо покинутого бобренка очень легко изловить, а мать, слыша его голос, уже не в состоянии удалиться. Материнская привязанность влечет ее к своему детенышу. Она тотчас подплывает к байдарке, стараясь освободить его, и тогда-то получает от промышленников многочисленные раны и неминуемо погибает. Если у самки двое детей, то она старается спасти обоих, но в случае неудачи одного из них разрывает сама или оставляет на произвол судьбы, а другого защищает всеми способами. Кадьякцы, занимаясь этим промыслом с самых юных лет, делаются со временем великими в нем искусниками. В тихую погоду они узнают места, где нырнул бобер, по пузырям, остающимся на поверхности воды, в бурное же время бобры ныряют, по их наблюдению, всегда против ветра. Меня уверяли, что если бобер приметит где-нибудь не занятое байдарками место или промежуток между ними шире других, то он непременно туда устремится. Он старается высмотреть это место, высовываясь из воды до пояса, но вместо спасения подвергается неминуемой опасности. Убить бобра считается у промышленников большим торжеством. Оно обыкновенно выражается странным криком, после которого следует разбирательство, кому принадлежит добыча. Главное право на нее имеет тот, кто первый ранил пойманного зверя. Если несколько человек вдруг бросили в него свои стрелы, то правая сторона берет преимущество перед левой, а чем рана ближе к голове, тем важнее. Когда же несколько стрелок, у которых моуты (моут – жильный шнурок, которым стрелка или ее наконечник привязывается к древку) оторваны, находится в обычных частях тела, то тот, у которого остаток длиннее, считается победителем. Хотя вышеупомянутых правил достаточно, при всем том происходит множество споров между промышленниками, которые часто приходят к русским для их решения.

Нерпа считается у кадьякцев первым промыслом после бобра. Ловят ее сетками, сделанными из жил, которые посредством грузил растягивают в воде. Нерпу бьют сонную, но забавнее всего, когда ее заманивают к берегу. Охотник скрывается между камнями и, надев на голову шапку, сделанную из дерева наподобие нерпичьей морды, кричит голосом нерпы. Животное, надеясь найти себе товарища, подплывает к берегу и там лишается жизни.

Ловля птиц, называемых урилами, составляет третий промысел. Их ловят также жильной сеткой, которая внизу растягивается на шест длиной в 2 сажени [3,7 м]. В верхние концы сетей продевается шнур сквозь ячеи и прихватывается по концам вышеуказанного шеста. Поскольку эти птицы обыкновенно садятся на утесы, то охотник, подкрадываясь с собранной сетью и достигнув удобного возвышения, бросает ее прямо на птиц. Испугавшись, урилы стараются улететь и запутываются в сети. Тогда охотник, держа один конец шнурка, тянет другой к себе и собирает сетку в кошель, в котором иногда оказывается целое стадо птиц. Ширина сетки бывает обыкновенно сажени две с небольшим, а длина – до 12 сажен [22 м].