Морской ястреб

Сэр Оливер, конечно, попал бы в их число, если бы не предостережение, совет и пример Юзуфа, очень опытного в боях между галерами, и предвидевшего то, что должно было случиться. Он поднял весло кверху и двинул его насколько возможно было вперед, заставив других на его скамье следовать его движениям. Потом он соскользнул вниз на колени, отнял руки от весла и заполз под скамейку, так что его плечи были на уровне скамьи. Он крикнул сэру Оливеру, чтобы тот последовал его примеру, и сэр Оливер, даже не зная, что этот маневр означает, сейчас же послушался. Несколько мгновений спустя весло разбилось, и раньше, чем оно раскололось, оно отскочило назад, прижав одного раба к скамье и смертельно поранив других, но пролетев над головами сэра Оливера и Юзуфа. Когда сэр Оливер поднялся на ноги, битва уже была в полном разгаре. Испанцы несколько раз выстрелили из мушкетов, и палуба окуталась густым облаком дыма; из-за него теперь показались корсары, под предводительством высокого, пожилого человека с развевающейся седой бородой и смуглым гордым лицом. На его белом тюрбане сверкал изумрудный полумесяц, над тюрбаном возвышалось острие стального шлема, а тело его было покрыто кольчугой. Он размахивал огромной турецкой саблей, под ударами которой испанцы падали, как пшеница под серпом хлебопашца. Он бился за десятерых, а за ним несся бесконечный поток мусульман с криком «Дин, Дин, Алла и Алла». Испанцы отступали и отступали перед этим непреодолимым натиском.

Сэр Оливер увидел, что Юзуф тщетно пытается освободиться от цепи, и пришел ему на помощь. Он нагнулся, схватил ее обеими руками, уперся ногами в скамью, собрал все свои силы и оторвал скобу от дерева. Юзуф был свободен, если не считать кусков тяжелой цепи, которая болталась на стальном обруче, надетом на его щиколотке. Со своей стороны он оказал такую же услугу сэру Оливеру, хотя и не с такой быстротой. Наконец, и сэр Оливер также был свободен. Он поставил ногу, на которой висела цепь, на скамью, и скобой, которая все еще висела на ее конце, сбил звено, прикреплявшее ее к его щиколотке.

После этого он приступил к отмщению. Крича «Дин» так же громко, как мусульмане, он бросился в ряды испанцев, потрясая цепью. В его руках она была страшным оружием. Он размахивал ею направо и налево, то разбивая чью-нибудь голову, то разрезая чье-нибудь лицо, пока не пробил себе дорогу через толпу испанцев, которые, испуганные этой внезапной атакой, совсем не сопротивлялись бежавшему рабу. За ним, размахивая оставшимися десятью футами сломанного весла, несся Юзуф.

Сэр Оливер после признавался, что он совсем почти не помнит того, что тогда произошло. Когда он пришел в себя, он увидел, что битва кончена, толпа корсаров в тюрбанах стоит вокруг кучки испанцев, другие взламывают каюту и вытаскивают оттуда сундуки, некоторые, вооружившись молотками и долотами, разбивают цепи оставшихся в живых рабов, большинство которых были детьми ислама. Сэр Оливер очутился лицом к лицу с седобородым предводителем корсаров, который, опершись на свою саблю, глядел на него довольными и в то же время удивленными глазами. Голое тело нашего джентльмена было с головы до ног покрыто кровью, и в правой руке он все еще держал ярд цепи, которой он произвел эту ужасную бойню. Юзуф стоял около предводителя корсаров и что-то быстро говорил ему.

– Клянусь аллахом, видел ли кто-нибудь когда-нибудь такого здоровенного борца, – воскликнул тот.

Сэр Оливер зверски усмехнулся.

– Я возвращал им их плеточные удары с процентами, – сказал он.

Вот при каких обстоятельствах встретился он с грозным Азад-эд-Дином, алжирским пашей, и это были первые слова, которыми они обменялись.

Когда его повезли на собственной галере Азада в Берберию, вымыли, обрили ему голову, оставив только чуб, за который пророк должен был поднять его на небо, когда кончится его земное существование, он не протестовал. Его вымыли, накормили и дали ему отдохнуть, а раз так, то они могли сделать с ним все, что им угодно. Под конец его одели в широкие одежды, непривычные ему, обвили тюрбаном его голову и провели на палубу, где под тентом сидели Азад с Юзуфом. Он понял, что это по приказанию Юзуфа с ним обращались как с правоверным.

Юзуф бен Моктар оказался очень важным лицом, племянником Азад-эд-Дина и фаворитом самого избранника аллаха; взятие его в плен христианами повергло всех в глубокую печаль, и теперь все ликовали по поводу его освобождения. Когда его освободили, он вспомнил о своем товарище по работе, возбудившем любопытство и Азад-эд-Дина.

Когда сэр Оливер, вымытый, надушенный и одетый в белый кафтан и тюрбан, благодаря которому он казался еще выше, предстал перед Азад-эд-Дином, то ему сообщили, что если он вступит в ряды правоверных и посвятит силу и мужество, которые ему дал аллах на поддержку истинной веры и борьбу с врагами ислама, то его ожидают богатство, почести и слава.