Морской князь

Как ни странно, жизнь в Биреме с отъездом половины обитателей вовсе не утратила своей живости. Если прежде сюда наезжали лишь холостые воины из Смоли и Утеса, то теперь целым потоком пошли женатые молодцы вместе со своими женами, к ним затем добавились такие же семейные пары из Варагеса и петунского стойбища. Женщины сполна вознаграждали себя за унылое зимнее домоседство не столько желая что-то выменять или прикупить, сколько оценить других женщин и себя показать. Оставшиеся без иларха стратиоты уже совсем освоились с жизнью среди словенского люда, ходили повсюду без мечей и охотно предлагали себя в качестве работников – собственные запасы продовольствия на биреме почти закончились, а тут хотя бы покормят.

Попытались перебраться в Бирему и Милида со своей подругой, женой Янара, обе уже были на середине беременности и представляли собой весьма забавную парочку, разгуливая по лагерю со своими выпуклыми животами. Выпрашивая у мужа деньги, Милида активно принялась скупать все нужное и ненужное на биремском торжище и так этим стала досаждать Дарнику, что он отослал обеих подружек в Варагес к их мамам. Янар не возражал, тоже предпочел держать сильно раскомандовавшуюся жену на отдалении.

Зато с отъездом Милиды в Бирему прибыла со своей крошечной дочкой Евлалия и пристроилась в главные помощницы к Свирю – ведь кто-то должен стирать княжеские портки. Вовсю теперь важно разгуливала среди своих соплеменников-ромеев, уча их тайнам поведения словен. С Дарником у нее установились весьма своеобразные отношения. Еще когда они встречались в Варагесе, князь нет-нет да и заигрывал с ней, спрашивая: ну как там у тебя, наложница, дела, когда снова на мое ложе вернешься?

– Да вот потеплей станет, буду с тобой в степь убегать, живым от моих ласк не уйдешь! – отвечала самозванка.

Теперь это тепло наступило, и уже Евла вовсю атаковала его:

– Ну и когда, мой господин, в степь меня позовешь? Скучаю я без этого.

Казалось, нет ничего проще: протяни только руку и обоюдное любовное любопытство будет удовлетворено. Однако осенний опыт отношений с Виданой весьма основательно предостерегал: убытка от этого будет гораздо больше, чем прибытка. Никто не поймет, если он заведет себе в полюбовницы эту раздобревшую коренастую бабу с красноватыми нездоровыми щеками. Ну а на словах-то почему и не порезвиться?

– Да вот получше отъемся, опыта с другими молодками наберусь, тогда можно будет мне, робкому, и на твои жаркие объятия рискнуть.

– А трава сейчас в степи мягкая, ласковая. Смотри, чтобы совсем не выгорела, – отвечала она.

И расходились в разные стороны придумывать новые игривости такого же рода.

Да и то сказать, главной заботой сейчас для Дарника были княжичи, ведь надо было принимать какое-то решение относительно их. Еще осенью он видел в сыновьях большую обузу, казалось, если бы не они, то он вольной птицей улетел бы хоть на край света. Точно так же не боялся он и зимой оставить их и в Смоли или в Варагесе, смольцы и варагесцы как-нибудь да не дадут их в обиду, даже при уплывшем на биреме князе. Будут и сами друг другу поддержкой и опорой. Предложение Бортя относительно липовского вокняжения кого-либо из сыновей поставило Дарника в тупик. Если бы наместник просил обоих сыновей, он бы доверил их ему, не задумываясь, – в Липове мальчишек уж точно никто не тронет. Но Борть просил лишь одного из княжичей, и очень понятно было почему – двоих наследников престола быть не могло. Сразу вспомнилось, как он готовился уходить из своего лесного селища в воинскую жизнь вдвоем со своим другом Клычем и как тот в самый последний день отказался от этого похода. Как же жутко ему было уходить в неведомые края совершенно одному, не имея с собой ничего, кроме краюхи хлеба, однодревкового лука и клевца! А ведь тогда ему было полных пятнадцать лет, а не девять, как его сыновьям!

Пару дней поломав над этим голову, он призвал к себе сыновей и объявил им:

– Помните, я говорил вам: будьте всегда осторожны со своими желаниями, потому что они очень часто исполняются. Так вот: воевода Борть хочет одного из вас взять на княжение в Липов, а второй, очень может быть, пойдет на княжение в Новолипов. Что вы на это скажете?

Княжичи молчали, веря и не веря услышанному, – ведь отец такой шутник, что мог и проверку им устроить.

– А кто куда? – выдавил, наконец, из себя Смуга.

– Ну вы же уже все распределили: кому Лес – тому в Липов, кому Степь – тому в Новолипов.

– И мы там будем править? – уточнил Тур.

– Пока при моих наместниках, а лет с семнадцати и самостоятельно, – князь чуть помолчал: – Я не слышу, что вы мне ответили?

– Нам нужно поговорить, – сказал Смуга и, к полному изумлению Дарника, увел брата из княжеской избы.

Довольно скоро они возвратились.

– Мы согласны, – объявил старший брат.

– Значит, ты едешь в Новолипов, а Тур – в Липов, – уточнил отец.

– Да. Только ты нас еще лучше научи, как нам там быть.

Законное требование, вот только как его осуществить? Сыновья сами ему подсказали:

– Хотим еще десять твоих правил управления людьми.