Морской князь

– Ну, значит, когда вора поймаем, то повесим его с его новым напарником.

– Обязательно! Точно! На первом дубе! – радостно загалдели гриди, очень довольные ловкой придумкой князя, спасшей жизнь их товарищу.

Похоже, начатый не слишком хорошо день полностью переломился в сторону прежнего безоговорочного командования князя.

2

Вот только вновь обретенное равновесие все равно оставалось весьма шатким, особенно после знакомства Дарника с описью Бажена. Сбежавшие на Новолиповской дороге гриди хорошо проредили имущество объездной сотни. Исчезли почти все крупы и мука, одеяла и наконечники стрел, лопаты, кирки и топоры, все вьючные и запасные лошади, пять из десяти повозок-двуколок. Порядком удивила князя пропажа большинства тяжелых конных доспехов и второго ударного оружия в виде булав и клевцов, хотя позже он сообразил, что любое железо для обмена во время бедствия всегда выгоднее золота и серебра. Значит, какое-то практическое разумение эти вожацкие выпускники все же приобрели рядом с ним. Нетронутыми оказались щиты, пики, лепестковые копья, арбалеты и три повозки с камнеметами. Как бы в насмешку в наличии осталось и пятеро водяных часов – главная подарочная вещь для дорожных веж и крепостных городищ. Теперь разве что раздать их каждой паре ночных дозорных, чтобы они не пересторожили лишний час. Не потревожили гриди-отступники и два десятка дарникских знамен, сундучок с книгами, а также мешок со сладостями и сухофруктами – то, что хранилось в княжеской повозке и в повозке княжичей.

Что и говорить, результат описи оказался еще хуже, чем предполагал Рыбья Кровь. Сильнее всего удручало почти полное исчезновение рабочих инструментов: лопат, кирок, ломов, топоров. Как без них строить зимнее прибежище? И как убедить гридей, что не все так плохо, как кажется? Необходимо было, прежде чем вести их на облюбованный утес, сделать какое-то сильное действие, чтобы походники немного взбодрились и обрели былую уверенность и в своем князе, и в самих себе.

И, хорошенько поразмыслив, Дарник первый раз в жизни решил заняться колдовством. Про него и раньше говорили, что он воевода-колдун, раз побеждает в самых безнадежных ситуациях, почему бы сейчас как можно выгоднее это не использовать. Предоставив гридям до конца дня никуда не двигаться: помойтесь, обстирайтесь, залатайте дыры в повозках и сапогах, – князь занялся своими приготовлениями: отказался от принесенной еды, пил только воду, рисовал на земле какие-то знаки и фигуры, подбрасывал в воздух птичий пух, чтобы определить направление переменчивого ветерка. Гриди лишь косились на него, не решаясь ничего спрашивать.

– Мне надо к своим богам обратиться, – сказал он под вечер Гриве так, чтобы это услышали и другие походники. – Никто за мной не смеет следить и подсматривать!

Взяв у трубача бубен, из костра ведро золы, а из собственных вещей узелок с ромейским горючим порошком, он в сумерках отправился прочь от стана.

Отойдя шагов на четыреста, выбрал пологую лощину и разложил в ней небольшой костерок. Когда разгорелось устойчивое пламя, Дарник разделся по пояс, обмазал себя золой и с бубном принялся выплясывать вокруг костра колдовской танец – некую смесь из плясок горцев Крита и кочевников-ирхонов. Иногда падал на колени и припадал головой почти в самое пламя, иногда швырял в костер горсть золы. Попробовал даже что-то гортанное запевать и едва не захлебнулся собственным смехом. Старался не просто так – знал, что половина, если не вся ватага, наблюдает за ним из темноты. Чтобы усилить интерес зрителей, трижды менял быстроту танца. Наконец, в самом конце предоставил дать ответ богу огня: бросил вместо золы в костер ромейский порошок, который произвел сильный взрыв-вспышку, после чего князь распростерся на земле лицом вниз.

При возвращении в стан он то здесь, то там слышал в темноте бег многих ног – это спешили к своим палаткам зрители.

– Ну что? – спросил возле шатра Грива. Из-за его плеча выглядывал Корней.

Дарник не удостоил их ни словом, ни взглядом, показывая, что он все еще во власти потусторонних сил.

Утром с тем же немым вопросом смотрели на князя все походники. Дарник и им ничего не объяснял, просто действовал собранно и целеустремленно, одним этим давая понять, что получил от своих богов верный знак. Приказав складывать палатки, он, захватив двух гридей с двуколкой, отправился прокладывать для повозок путь к утесу. С этим пришлось повозиться достаточно долго, вновь и вновь объезжая всевозможные препятствия. В полдень их догнал гонец, посланный Гривой:

– Прибыли ходоки из придорожной вежи, – сообщил он. – Тебя, князь, хотят видеть.

Оставив двуколку возле утеса, Рыбья Кровь поскакал с гонцом к стану.

Пятеро всадников с двумя вьючными лошадьми расположились в сотне шагов от их палаток и повозок и оттуда вели переговоры с княжеской ватагой.

– Ну ты и колдун! – восхищенно встретил князя Корней. В глазах других гридей читалась та же уверенность в вернувшейся удачливости их предводителя.