Морской Кулак (СИ)

— УРОДЫ! Я ВЗБЕШЁН! УЗРИТЕ СИЛУ БАКУ-БАКУ ФРУКТА! Баку-баку завод! — у Вапора из головы выросла труба, руки превратились в дула пушек, тело раздуло до огромных размеров, а плечи — стали зелёной крышей дома, как в Бигхорне. — Ха-ха-ха! Моя еда становится плотью и кровью!!! Баку-баку дом!

— Что это за чудо природы? — спросил пришедший на шумок Санджи.

— Это всего на всего бывший король этого острова. Взбесился. — Вапор времени зря не терял и выстрелил и руки прямо себе под ноги, разбив лёд.

— Я не хочу видеть этот сраный флаг над моим замком! — он направил пушку на главную башню и снова выстрелил. Взрыв. Когда дым рассеялся мы все увидели падающий пиратский флаг Хилюлюка, но его подхватила вытянувшаяся рука, и парень в соломенной шляпе запрыгнул на крышу главной башни.

— Э-э-эй! Большеротый! Не смей смеяться над пиратским флагом! Этому флагу посвящают жизнь! — Чоппер заворожено смотрел на Луффи, вернувшего флаг на место.

— Ха-ха-ха-ха-ха! Сдохни! — жирдяй направляет пушку на капитана.

— Достаточно… — спокойный жест рукой, и снег под ногами Вапора резко уходит назад, и бывший король падает, ядро из пушки улетает куда-то в сторону. Жирного опутывают снежные путы, за руки, за ноги, и рожу держат. Я прогулочным шагом подхожу к нему.

— Э..эй ты! Не смей подходить к Вапору-сама! — Чейз выпускает сразу три стрелы, должен признать — лучник он отличный, но вот все стрел, к сожалению, проходят сквозь, только оставляя брызги воды на снегу. Одна пушка Вапора, по случайности была так же направлена на меня, чем он и воспользовался, правда, так же безрезультатно. Санджи отбил пролетевшее сквозь меня ядро.

— Докторина… стрелы и ядро прошли сквозь него, и он управляет снегом… а тот, что вернул флаг, его руки вытягиваются… они…

— МОНСТРЫ! — с улыбкой сказал Санджи. Меж тем я всё ближе подходил к Вапору, последний попытался освободиться убрав Баку-баку завод, но снежные оковы послушно сжались до его нынешних размеров. До самого Вапора осталось метров пять, но его помощники в панике стреляли в меня чем попало. Горящие волосяные шары доставляли много неприятностей, и мне пришлось остановиться. Чейз уже освободил свои ноги и стоял рядом с напарником, поджигая его волосы, предварительно освободив и его. "Ставлю щелбан" в Куромаримо и капля воды попадает ему куда-то в брюхо, затем вторая. Афро-мен загнулся.

— Куромаримо! Не смей помирать! Мы обязаны спасти Вапора-сама! — Вапор, тем временем воспользовался передышкой с пользой. Он начал жрать СЕБЯ! И вскоре превратился в свою нижнюю стальную челюсть, здорово похожую на ведро, которое начало прыгать куда-то в сторону. Врёшь, не уйдёшь! Моё следующие действие остановил крик капитана.

— КУДА ЭТО ТЫ СОБРАЛСЯ? САМОЖРАЛКА! — Луффи со всей дури пнул "ведро" в стену замка, пробив которую оно оказалось где-то на первом этаже. Ну, там он от нас точно не уйдёт.

— Луффи, иди в замок, накостыляй ему. — Капитан ничего не ответил, только побежал обратно. Я повернулся в сторону обозлённого Чейза. Он стоял разинув рот от удивления, и одновременно был сильно возмущён поступком Шляпы.

— Вапор-сама…. - рядом с ним послышался шорох и вскоре мы все увидели удирающего в сторону канатной дороги Афро-мена. — Куромаримо?! — одним словом он выразил два предложения, мол "О, ты жив, я так рад, а куда-это ты собрался говнюк?". — Он прав, нам не тягаться с логией! Ты можешь сдохнуть на пару с королём, а вот я не хочу умирать! — прокричал удирающий Куромаримо. Чейз с тоской в глазах смотрел ему в след, затем тихо сказал…

— Мы были три офицера, равные по силе… я, ты и Далтон… но похоже, королю остался верен лишь я один — советник… — и уже громче, обращаясь к убегающему в сторону каната. — Куромаримо! Как бывший судья королевства Драм ты должен знать законы нашей страны. — Чейз натянул лук. — Предавшим короля — смерть… прости. — Куромаримо на секунду замер, затем щёлкнула тетива, и на снег упал труп со стрелой, пробившей затылок и застрявшей в голове, окрашивающий его в красный цвет…

— Ты, я так понимаю, убегать не собираешься? — обратился я к лучнику. Он обернулся на мой голос. На его лице отображалась гамма чувств. Ненависть, отчаянье, скорбь, гордость… от обыкновенной, для него презрительности не осталось и следа, передо мной стоял воин, идущий на смерть.