Морской охотник

Кравцов слегка побледнел. Клятва Гиппократа — это, конечно, святое. Но в том, что оперативник ФСБ, если захочет, может подложить ему какую-нибудь пакость, Кравцов не сомневался. Так вот сразу в Магадан не загонит, конечно, времена не те, но жизнь испортить может крепко.

Оперативник почувствовал, что врач дрогнул.

— И вы тоже проваливайте, — продолжил он, глядя уже на Полундру с Селезневым.

— Слава, я не пойму, эта блоха к нам обращается? — спросил Полундра у Селезнева, демонстративно не глядя на Гаранина. Спецназовцу, прошедшему огонь, воду и медные трубы, надоело молча слушать, как чекист выпендривается.

— Да, похоже, к нам, — отозвался Селезнев, как и Полундра, не испытывавший особого уважения к Гаранину. — Может, вежливости его поучить?

Теперь побледнел чекист. Пару секунд он просто тупо выдыхал воздух, а потом, когда до него окончательно дошло, что это о нем так говорят, он снова выхватил из кармана красные корочки:

— Да вы что, придурки?! Да вы понимаете, с кем говорите?!

— С дураком, — веско ответил Полундра. — Тебя добрые тети в детском саду вести себя не научили?

Ну так мы со Славой научим.

— Ответите! — визгливо выкрикнул Гаранин. — Я вас в двадцать четыре часа посажу! Ты, каплей, баржой на Колыме пойдешь командовать, а ты, козел, — опер перевел взгляд на Полундру, — там же за колючкой окажешься! Думаете, я не смогу это устроить?!

— Ну, напугал! — хмыкнул Полундра. — Меня взвод штатовских «морских котиков» не достал, а уж ты-то, кальмар трипперный…

Медсестра хихикнула. Это окончательно вывело Гаранина из себя.

— Ну, вы договорились… — и чекист яростно кинулся вперед.

Видимо, кое-какой рукопашке в ФСБ учили даже таких, как он. Стоявшего ближе к нему Селезнева чекист довольно ловко отбросил в сторону, несмотря на то, что пограничник был его на голову выше и раза в полтора тяжелее. Но, налетев на Полундру, Гаранин мгновенно почувствовал разницу между рядовым офицером-пограничником и опытным спецназовцем, из которого государство несколько лет старательно делало самую настоящую боевую машину. И добилось в этом кое-каких успехов.

Полундра легко уклонился от стандартной прямой атаки в район солнечного сплетения, поставил блок под направленный в висок удар левой и, шагнув вперед, несильно хлопнул Гаранина ладонями по ушам.

Этот же удар, если его нанести в полную силу, надежно выключал противника как минимум на полчаса и рвал барабанные перепонки. Но Полундра бил несильно. Гаранин только пошатнулся и осел на пол, мотая головой от боли и бессмысленно тараща глаза на своего обидчика. Такого от парня в штатском он никак не ожидал.

— Что вы делаете! — на Полундре с двух сторон повисли главврач и медсестра.

— Вежливости его учу. Раз уж до меня некому было, то хоть теперь это упущение исправим, — ответил спецназовец.

— Он же может…

— Да ничего он не может, — махнул рукой Полундpa. — Только языком трепать. Сам же постыдится начальству рассказывать, как по ушам схлопотал.

Гаранин медленно, опираясь на стул, поднимался с пола. Похоже, воевать он больше не собирался, а лишь с явной опаской поглядывал на Полундру.

— Я требую, чтобы вы, как начальник этого учреждения, освободили палату от всех посторонних, — теперь он обращался исключительно к Кравцову. — Я — официальное лицо. Если вы откажетесь мне помогать, то сегодня же у моего начальства на столе будет соответствующий рапорт.

— Я требую, чтобы вы мне сообщили о цели своего здесь пребывания, — сказал Кравцов.

— Допрос подозреваемого в шпионаже гражданина США Джейка Меллинга, — ответил Гаранин. — Ну?

Вы намерены мне помочь, или мне идти писать рапорт?

Несколько секунд они мерились взглядами. Потом Кравцов отвел глаза. Ссориться с ФСБ ему не хотелось.

— Вы не можете допрашивать этого человека, пока он не пришел в себя… — тоном ниже сказал он.

Как раз в этот момент американец негромко застонал и приоткрыл глаза. Чекист, покосившись на него, торжествующе усмехнулся:

— Как видите, он уже пришел в себя. Ну?

Кравцов повернулся к Селезневу и Полундре. Эти ребята были ему очень даже симпатичны, но ФСБ есть ФСБ, и запретить допрашивать пришедшего в сознание американца он не может. И требование освободить помещение нужно выполнить.

— Ребята, вам придется выйти, — сказал Кравцов Полундре и Селезневу, не поднимая на них глаз.

Моряки переглянулись, кивнули друг другу. Не подчиниться главврачу они не могли, — в конце концов, он здесь старший, да и просит без хамства. Селезнев первым шагнул за дверь. За ним последовал Полундра, а следом, подгоняемые решительным жестом чекиста, и медсестра с самим Кравцовым.

Оставшись наедине с американцем, Гаранин тут же присел на стул рядом с его койкой и пристально уставился старику в лицо. Сам он полагал, что такой взгляд в упор дезориентирует собеседника и выводит его из равновесия, но в данном случае он не учел того, что его подозреваемый только что пришел в себя — на взгляд чекиста американец попросту не обратил внимания, он как раз сейчас только-только осознавал, что все-таки остался жив.