Морской охотник. Домик на реке

- Но ведь мост все-таки взорвали! - сказал Коля.

- Взорвали, - проговорил Архипов. - И как раз вовремя.

- Кто же его взорвал?

- Не знаю, - сказал Архипов. - И никто не знает. Вот это-то и есть самое непонятное.

Его, видимо, самого до крайности волновал вопрос, кто взорвал мост, потому что он вдруг подсел к Коле ближе, стал говорить торопливо и почему-то шепотом:

- Наши разгромили немцев в десяти километрах от города и гнали их прямо сюда, к реке. Все немецкие танки, и пушки, и грузовики со всех концов двинулись к мосту. Уже ночь кончалась, ранний рассвет. Я сорвал одеяло с двери, стою и гляжу. И вдруг такой взрыв, что меня чуть не повалило. Я сам, своими глазами, видел, как два пролета моста взлетели в воздух и этак медленно, боком шлепнулись в воду. Пять месяцев я потом каждый день думал: кто взорвал мост? Смелый человек! Пошел на верную смерть. Этот мост нельзя было взорвать, не взлетев на воздух вместе с ним. Кто он? Спросить было не у кого. Ну, через пять месяцев является Виталий Макарыч, уже без руки, и, конечно, заходит ко мне. Я его спрашиваю: вы что-нибудь про мост знаете? А он говорит: ничего. Как же это, спрашиваю, мост сам собой взлетел на воздух? Если бы мы, говорит, это узнали, так мы, говорит, тогда и все узнали бы…

- А что он еще хочет узнать? - спросил Коля.

- Мало ли что, - сказал Архипов. - Ему видней. Он меня в тот раз спросил: ты чем собираешься заниматься, Архипов? А я ему: мне все равно - сыновья убиты, жена пропала, мне жить незачем. Вот он и предложил: пойди ко мне работать, согласен? Я сказал: мне все равно, я к вам пойду с охотой, потому что из всех, кто здесь с немцами боролся во время оккупации, и кого я знал, и кто мне был мил, вы один остались. И вот, посылает он меня то на вокзал, то на пристань, к каждому поезду и к каждому пароходу, чтобы не пропустить одного человека, который должен приехать в город…

- А зачем ему нужен этот человек? - спросил Коля.

- Видно, нужен, - сказал Архипов уклончиво. - Теперь все кого-нибудь ждут да ищут, время такое.

Уже темнело, и мама, наверно, вернулась с работы домой. Коля попрощался. Архипов просил его заходить, и Коля обещал. Он вышел из пещеры и зашагал по пустынным темнеющим улицам. Ему хотелось побыть одному, подумать.

Тут было о чем подумать.

3

В годы эвакуации Коля редко разлучался с мамой даже на несколько часов. Когда мама работала в колхозе, он всюду бегал за нею, как собачонка, - в поле, в огород, в лес, в коровник, в правление. Она полола гряды, и он полол; она копала картошку, и он копал. В Челябинске зимой они расставались только на то время, которое он проводил в школе. Из школы он шел домой; если же мама была на службе, шел к ней на службу, потому что дома было холодно, а мама не позволяла ему самому топить печку.

Но здесь, в родном городе, с первых же дней получилось так, что Коля и мама были вместе только по ночам. Коля с утра уходил в школу на работу и проводил там весь день. Мама с утра шла на работу к себе в библиотеку и сидела там до тех пор, пока не начинало темнеть и она уже не могла различить букв.

В этой библиотеке, принадлежавшей горсовету, она работала и до войны. Теперь горсовет назначил ее заведующей библиотекой. Впрочем, пока она, по правде сказать, никем и ничем не заведовала. Подчиненных у нее не было - обещали подобрать трех работников, но еще не подобрали: в городе всюду нужны были люди, а их не хватало. Да и неизвестно еще было, есть ли у нее библиотека.

Домик библиотечный уцелел, или, вернее, почти уцелел. Это был одноэтажный каменный дворянский особнячок, построенный лет полтораста назад, - темно-желтый, с белыми колонками, с позолоченными ржавчиной железными решетками на высоких узких окнах, хорошенький, как шкатулка. Стоял он в саду, который необычайно густо разросся за годы войны, и с улицы почти не был виден, заслоненный листвой кленов, лип, берез, бузины.

В начале оккупации немцы устроили в этом домике офицерскую столовку, или, как они называли, «казино». Книжные полки они сожгли в печах, а книги - несколько десятков тысяч томов - свалили в огромный глубокий подвал, служивший, вероятно, когда-то винным погребом. В подвале этом вода стояла по колено.

Через несколько месяцев немцы почему-то перевели «казино» в другое место, и домик с тех пор пустовал. Но немцы не забыли, что в подвале сложены книги, и перед уходом из города сделали попытку их сжечь. Вытащить из подвала у них уже не было времени, и они подожгли их, не вытаскивая. Однако в подвале было слишком много воды и слишком мало воздуха, и пожар скоро прекратился.

И маме прежде всего нужно было выяснить, что уцелело из библиотеки.