Морской паук

Врачи предостерегли ее: больному необходим покой, ласка и понимание. Ангел-Анжелика извелась, вынужденная сдерживать каждый приступ ярости, избегать малейшего признака бешенства, когда она вытирала ему рот, одевала его, подбирала мусор с терракотового пола гостиной.

Раньше молодая женщина обожала неожиданные визиты, теперь же она опасалась их и даже дошла до того, что радовалась охлаждению своих друзей.

Анжелика, которой, словно ребенку, были присущи свежесть ума, импульсивность и поразительная наивность, тяжело переносила неприятности. И больше всего на свете она ненавидела болезни, старость и смерть. Не говоря уж об одиночестве.

Таким образом, она чувствовала себя загнанной в угол, и я уверена, что если бы ничего не было пред принято, то очень скоро Анжелика впала бы в глубокую депрессию.

Когда я навещала ее, то заставала бедняжку лежащей на своем диване, поедающей печенье и запивающей его шампанским. Едва завидев меня, Анжелика принималась расписывать, какой будет ее жизнь, когда она наконец станет полноправной хозяйкой отчего дома: каждый вечер она будет устраивать большие празднества — и весь цвет Дорса будет танцевать на них.

Увы, отец вернул ее к действительности. Внезапно он появился из кухни с перемазанным маслом ртом и красным лицом; держа в руке большой кухонный нож, господин Пино двинулся в нашу сторону. Учитывая его физическую слабость, он не представлял большой опасности, однако с ним следовало проявлять осторожность.

В середине июля ситуация стала настолько невыносимой, что я приняла решение вмешаться и помочь Анжелике. Нужно было брать быка за рога. Она больше не могла в одиночку ухаживать за отцом.

До меня дошли слухи об одной уже немолодой местной даме, которая показалась мне идеально подходящей для данных обстоятельств. Дама была вдовой полковника, не имела ни гроша в кармане, но была хорошего происхождения, — она нашла бы свою нишу в Дорсе. Пожилая женщина сумела бы эффективно и при этом с должной скромностью ухаживать за несчастным больным. Особые усилия мне пришлось приложить, чтобы избавить Анжелику от чувства вины. За ее отцом бы ухаживали, его бы баловали, терпеливо и основательно лечили. Такие больные нуждаются в профессиональном уходе, а жена полковника в молодости, еще до того как вышла замуж за своего главврача, была военной медсестрой.

Я убедила Анжелику повидаться с ней и подсказала составить психологический портрет сиделки с помощью графолога. Таким образом она сама сможет определить, обладает ли эта дама необходимыми качествами.

Что и было сделано. И госпожа де Сайли поселилась у Анжелики.

Уже спустя несколько дней Анжелика сияла. Она вновь обрела все свои старые привычки, а ее легкий нрав вернулся к ней; наш маленький мирок, скорее, поверхностен, чем зол, — по меньшей мере, в часы досуга, — и он встретил возвращение молодой женщины показной демонстрацией самых разнообразных эмоций.

Мое знакомство с госпожой де Сайли было поверхностным. Трагедия произошла слишком быстро. Я помнила о ней лишь то, что она была крупной и сильной женщиной. Некоторые люди с первого взгляда напоминают вам животных: одна пожилая дама походит на сову, другая молодая женщина вышагивает словно борзая, а какая-нибудь консьержка непреодолимо вызывает в воображении образ куницы или хорька. Лицо же госпожи Полковницы напоминало целый зверинец: острый и крючковатый орлиный нос, медвежьи глаза-блюдца, широкий рот бегемота, бычий подбородок. Все вместе и во всех ракурсах придавало некрасивой вдове вид мошенницы.

Однако это не обеспокоило мою подругу. Новая сиделка провела годы замужества в колониях и привезла оттуда целое собрание забавных историй, которые рассказывала с большим остроумием и с мелкими преувеличениями.

Анжелика обожала эти юморески. Она вновь обрела свою жизнерадостность и свое пикантное чувство юмора. Молодая женщина вновь нравилась всей деревне, она опять стала необходимой, и ни одна вечеринка не была идеальной без ее присутствия.

Она навестила меня, чтобы выразить свою благодарность, и заодно попросила погадать ей на Таро. Анжелика желала убедиться, что отныне все к лучшему в этом лучшем из миров и что жизнь ее впредь будет лишь чередой званых обедов, ужинов и завтраков.

В тот день я воспользовалась картами, чтобы донести до нее одну мысль, которая некоторое время бередила мой ум. Крайне редко я беру на себя ответственность отвечать на незаданные вопросы, однако эта проблема показалась мне довольно серьезной, и я позволила себе легкое нарушение своих принципов. Если бы Анжелика внимательно меня слушала, она могла бы извлечь большую пользу из моих советов.

Я вытянула для нее Башню.