Морской разбойник. Морские разбойники

Перевалило уже за полночь, когда через Саутварк прошел отряд человек в пятьдесят и остановился на берегу около сходни № 38.

— Эй!.. Бриг «Олаф»!.. Эй!.. — прозвучал в темноте чей-то громкий окрик и далеко разнесся над водой.

— Кто идет? — раздалось с корабля, темный силуэт которого слабо вырисовывался в тумане в нескольких десятках ярдов от берега.

— Биорн и Норрланд! — отвечал первый голос.

От брига отделилась лодка. Послышался равномерный всплеск от ударов весел по воде.

— Причаливай! — крикнул дрогнувшим голосом Билль. Спустя несколько секунд Грундвиг, Гуттор и молодой капитан покрывали поцелуями и слезами руки Фредерика и Эдмунда Биорнов, а те в свою очередь обнимали своих верных слуг и друзей.

Немного поодаль стоял небольшой человек и, скрестив на груди руки, молча наблюдал происходившую сцену.

Это был Пеггам, получивший свободу одновременно с Биорнами.

Когда лодка, увозившая герцога Норрландского и его брата, отъехала от берега, человек, стоявший на берегу, крикнул:

— Берегись, Фредерик Биорн! Теперь между нами война не на жизнь, а на смерть.

Герцог презрительным молчанием ответил на этот вызов, но пылкий Гуттор не выдержал.

— Мы принимаем твой вызов, Пеггам, — ответил он, — и не успокоимся до тех пор, пока не разрушим твоего проклятого гнезда, а твоим телом не накормим рыб!..

ГЛАВА XVIII Заживо погребенный

Прошло только два дня после описанных выше событий, а карающая рука зловещего Пеггама уже настигла изменника.

В одном из подземелий дома на Блекфрайярсе собралось четыреста или пятьсот морских разбойников.

Пеггам пригласил их сюда для суда над Перси. Посланные во все концы шпионы отыскали несчастного клерка в одной из гостиниц в Глазго. Ночью, во время сна, его схватили и привезли в Лондон.

Напрасно валялся несчастный в ногах у своего бывшего друга и молил пощадить ему жизнь, — нотариус был непреклонен.

Его прежняя любовь к Перси уступила место жестокой ненависти.

Несчастный клерк был приговорен к мучительной и медленной смерти, и приговор тут же был приведен в исполнение. Сначала ему вырвали раскаленными добела щипцами язык, а потом зарыли в землю по самые плечи и оставили одного в грязном и вонючем подземелье. Там он должен был умереть от голода и жажды.

Несмотря на полученное жестокое увечье, несчастный клерк продолжал с упорством цепляться за свою жалкую жизнь. Он думал о тех миллионах, которых добивался всю жизнь и которые успел спрятать в надежное место. Неужели он умрет теперь, когда его мечта сбылась и все наслаждения жизни открыты для него!.. Умереть, обладая пятью миллионами франков! О, это было бы слишком ужасно!

Перси прекрасно сознавал, что на этот раз его песенка спета. И все же где-то глубоко в его сердце таилась искра надежды. На что мог он надеяться? Он сам не знал этого. Но ведь случилось же так, что бандит, которому было поручено вырвать у него язык, оторвал всего только небольшой его кусочек. Благодаря этому кровотечение скоро остановилось, и рана уже почти затянулась. Нет, Перси не хотел умирать. Он останется жить и отомстит гнусному Пеггаму!..

Внезапное возбуждение заставило его на время позабыть о боли. Когда Перси зарывали в яму, он инстинктивно прижал руки к груди. Это незначительное обстоятельство оказало ему огромную услугу. Если бы он держал руки опущенными вниз, он не смог бы теперь ими двигать. В таком же положении он сохранил около груди немного свободного места и, шевеля руками, понемногу увеличивал пространство. О, если бы ему удалось высвободить руки!.. Если бы ему удалось это!..

Делая отчаянные усилия, он чувствовал, что земля разрыхляется кругом и понемногу поддается. Так прошло около часа, а может быть и больше. Вдруг до слуха Перси донесся смутный, отдаленный гул, как будто где-то что-то катилось. Гул приближался и становился слышнее. Казалось, он исходил из сточных труб, соединявших подземелье с другими клоаками Сити.

Обеспокоенный клерк прислушался, и когда он понял, что означает этот шум, лицо его покрылось холодным потом и волосы на голове встали дыбом. Уже совсем близко был слышен тонкий писк и топот маленьких ног, как будто мчался отряд лилипутской кавалерии. Это были крысы подземных клоак Сити.

И, наконец, с шумом, подобным водопаду, маленькие отвратительные животные ворвались в подземелье. Сперва они держались на некотором расстоянии от человеческой головы, но понемногу осмелели и стали приближаться ближе и даже обнюхивать ее. В воздухе распространился сильный, специфический запах, свойственный всем грызунам. Несчастный клерк ощущал на своем лице прикосновение мягких шкурок. Ужас, отвращение, страх быть съеденным заживо охватили Перси. В темноте сверкали тысячи маленьких светящихся точек, слышалось щелканье острых зубов.

Перси напрягал последние силы, стараясь высвободить руки. Глаза его вышли из орбит, в висках стучало от страшного прилива крови… О, ужас, одна из крыс схватила его зубами за ухо… Несчастный не мог даже кричать.