Морской сундучок

И только сказал, кит остановился у берега и замолотил хвостом так, что во все стороны по воде круги побежали.

— Что это он? — спросил Морозов.

— На мель сел! — определил мичман.

— Этого ещё не хватало! — вздохнул Морозов. — Катер сюда!

Подошли на катере к киту поближе, а он притих, смотрит грустно, будто просит: «Помогите, братцы!»

Собрались моряки вокруг, думают: что делать? Так и пропадёт животное!

— Прилив начнётся, и кита поднимет! — сказал кто-то.

— Пока прилив начнётся, из твоего кита сухой бычок получится, — ответил мичман. Все засмеялись.

— А животное жаль.

— А ну-ка давайте трос! — распорядился Морозов.

— Правильно! — подхватил мичман. — Подцепим его за хвост и вытащим на глубину.

Принесли трос, сделали большую петлю, и мичман прыгнул киту на спину — цеплять. Покачался на упругой спине, будто на понтоне, поскользнулся, но взмахнул руками, удержался. А кит и не шевелится. То ли устал, то ли в самом деле понимает: помощь пришла. Еле-еле мокрым хвостом поводит. Только собрался мичман петлю набрасывать, а один матрос, бывший плотник, спохватился:

— Постойте! Так мы ему хвост оторвём! Сперва надо подложить что-нибудь!

Несколько человек принесли старые автомобильные шины, спрыгнули в воду, приспособили шины у хвоста, а сверху набросили петлю. Но только Морозов скомандовал: «Малый назад!», а матрос, который о хвосте беспокоился, говорит:

— Стойте, братцы! Так он себе брюхо о камни порвёт! Подложить бы под него брёвна. Кит по ним, как по каткам, и съедет!

Хоть и много возни, а верно заметил. Разыскали на берегу брёвна, силой утопили их. Тоже за хвостом пристроили и держат, чтобы они не всплыли.

— Ну всё? — крикнул Морозов. — Малый назад!

Пошёл катер, натянул трос и кита за собой потащил. Матросы бултыхаются рядом, хлопают ладонями кита по бокам: «Плыви, кашалотина!» А мичман у него на спине стоит, командует: «Лево руля, право руля!»

Но вот кит зашевелился: почувствовал глубину, а мичман как подпрыгнет:

— Стойте, подождите, а то ведь он меня в океан увезёт!

Протянули ему с катера руки, подняли на палубу, а потом потихоньку ослабили петлю.

Выбрался кит из неё — и быстрей в море, на открытый простор. Идёт, волны от него расходятся по бокам, как от подводной лодки. А матросы ему вслед тельняшками машут:

— Не забывай! Заходи ещё в гости! С нами не пропадёшь!

КИТ

Уходит робко вглубь акула,
И осьминог на дно скользит:
Плывёт навстречу с грозным гулом
Гигант глубин — могучий кит…

Не зря скрываются «тихони»:
Он вынес бешеный тайфун,
Ушёл недавно от погони
И под ребром принёс гарпун…

То взрежет волны, словно крейсер,
Разгонит их блестящий строй,
То, словно вынырнувший гейзер,
Сверкнёт дымящейся струёй.

И вдруг хвостом вокруг замелет,
И снова скроется на дне,
И снова в путь, минуя мели, —
Ему привычней в глубине.

ТИХАЯ РЕЧКА

Как-то во время отпуска, ароматным летом, в таёжном селе, не вытерпев жары, решили мы с сыном поплескаться в реке и наловить раков.

— Раков? — спросил нас сосед, агроном совхоза, садясь в «газик». На карася он бы время нашёл, а возиться с какими-то раками было некогда. — Так это вам надо на Раковку, — сказал он.

— На Раковку, на Раковку, — подтвердила из-за забора собиравшая огурцы соседка.

И, взяв старый котелок, мы отправились искать Раковку.

Прошагали село, вышли на звонкое от кузнечиков поле и остановились. Впереди тигриным семейством растянулись рыжие от зари пушистые сопки, а возле них, у самых мокрых лап, тащила брёвна работящая река.

— Это не наша. В таком шуме раки водиться не станут, — решили мы и потопали дальше.

Переправились через реку, забрались в прохладную моховую глушь, а Раковки всё не было. И мы стали сердиться:

— И где она, эта Раковка?!

И тут, среди папоротников, за большой рекой блеснула малая. Вода золотилась в ней медовыми струйками, лужицы в солнечных пятнах желтели, как блюдечки мёда, на травинках вспыхивали зелёные стрекозы, а в сторону от нас медленно уползал недовольный удавчик.

Сын бросился за ним, но вдруг глянул под ноги и закричал:

— Раки!

Мы быстро нахватали их полный котелок. Они зашевелились, зашебуршили, будто бы заворчали: «Ну и вредные мужики попались! Сейчас домой понесут, огонь разведут, варить будут!»

Но мы присели на поваленное бревно рядом с дедом, который ловил пескарей для наживы, и стали слушать тишину. И капли воды из родника. И шелест травы под брюхом уползающего удавчика. И высоко-высоко звук реактивного самолёта.

— Тихая речка! — сказал сын.

— А чего ей шуметь? О чём рассказывать? — подумал я вслух. — Это тебе не кит, который по всем океанам прокочевал. Она-то всего два-три километра по земле бежит.