Морской сундучок

— Может, поедем? Вон сколько протопали!

Но Никоныч всё не останавливался.

— Старому захотелось поразмяться! — сказал Яша.

Однако боцман не просто шёл, а внимательно вглядывался вперёд, будто что-то искал.

И чуть только раздвинулись, расступились дома, боцман весь подтянулся: пришли!

Перед нами над голубым заливом выгибался гигантский мост. Он разбегался, как палуба могучего корабля, и повисал на гудящих стальных тросах.

Никоныч первым сделал шаг, и следом за ним на мост поднялись и мы.

В ногах загудело, лёгкий ветер заполоскал рубахи. Далеко под нами шли катера, от них клиньями бежали волны. К горизонту катились рыжие, как во Владивостоке, сопки, а вдали на мысу вытянулись к облакам силуэты небоскрёбов. Белые, точёные, будто вырезанные лезвием бритвы из скрипучего пенопласта.

— Вот это красотища! — сказал Яша.

— Лететь хочется! — чуть не пропела Наталья и вскинула руки к небу.

— Голден-Гэйд бридж, — произнёс Атлас Вогизыч. — Мост Золотые ворота.

— Не зря боцман сюда пеший топал, — сказал Витя, а Яша тряхнул головой:

— Вот чёрт! Никто и не поверит, что я в таком месте цыганочку отплясывал! — и хотел отбить чечётку, но посмотрел на боцмана и сдержался.

Никоныч стоял сняв шляпу и смотрел куда-то мимо сопок, небоскрёбов, горизонта. Потом положил руку на поручень и вздохнул:

— Ну вот и всё… Можно ехать.

— А дело? — удивилась Наталья.

— Дело сделано, — сказал боцман.

Наталья удивилась ещё больше:

— Какое?

— Простое, — сказал боцман. — Мы тут с двумя дружками лет тридцать назад фотографировались. Снялись и договорились: кто сюда ещё попадёт, придёт на мост и других вспомнит. Вот я и вспомнил.

— Ну, теперь их очередь! — сказал Яша. — Теперь они придут.

— Нет, — тихо проговорил Никоныч. — Они уже не придут… Это вот вы ещё вернётесь, вспомните. Хорошее место. Ну, поехали?

Мы сели в автобус и молча ехали вверх, через старинные, как музеи, кварталы с двухэтажными домами в балконах, с колоннами, мимо небоскрёбов, а наш штурманёнок рассказывал, как столетие назад от страшного землетрясения рухнул весь город, сопки словно расшвыряли дома, поставленные когда-то первопроходцами, моряками, золотоискателями.

Но люди снова взялись за работу — повели по высоким холмам новые кварталы, перебросили с берега на берег удивительные мосты, поставили небоскрёбы, и новый прекрасный Сан-Франциско опоясал берега залива. Конечно, беднякам, рабочим достались захолустья, окраины.

Атлас Вогизыч показывал, в каких кварталах живут люди победней, в каких — состоятельные. И вдруг он рассмеялся и махнул рукой куда-то за красивые сосны большого парка:

— А там есть очень интересное справочное бюро. В нём, если ты перебрался в район побогаче, можешь за плату узнать, с кем выгодно завести новые знакомства, кого выгодно взять в новые друзья.

— Ну всё! — засмеялась Наталья. — Бросаю вас и завожу выгодные знакомства. — Она вдруг повернулась к боцману и спросила: — Неужто правда, Никоныч?

— Не знаю и знать не хочу. Жил я везде — и вверху и внизу, а друзей не менял по выгоде и менять не собираюсь. Разве нам плохо? Вон как хорошо: все — своя команда, одна палуба!

Так одной палубой и въехали мы по холмам на самый верх Сан-Франциско.

СУВЕНИР ИЗ САН-ФРАНЦИСКО

Уже вечерело, когда мы вернулись на судно. Стали подниматься, а навстречу капитан и мистер Роберт. Прилетел… Дела!

— Находились? — спросил меня Пётр Константинович. — А то поехали с нами? К утру погрузят контейнеры, и уйдём.

— Как к утру? А другу монеты? А сувенир?

— Поезжай! — посоветовал с трапа Виктор Саныч. Он опять «дирижировал ансамблем». — Сейчас заварю на всю ночь кофеёк, а утром — гуд бай, Сан-Франциско!

— Конечно, поехали! — согласился я.

Капитан сел впереди с напевающим что-то Робертом, и мы помчались по причалам, шумным стритам и просторным мостам.

На минуту Роберт остановил машину на скалистом берегу океана у прозрачного стеклянного домика:

— Сувениры.

Я вошёл в дом.

Он был весь, как морское дно, уставлен кораллами и раковинами. Но их у меня в достатке ещё с прошлых плаваний. Сам доставал! А вот что бы найти такое, что напоминало бы Америку?

Я увидел на столе большую синюю кружку. На ней яркими красками были оттиснуты виды Сан-Франциско. Вот Голден-Гэйд бридж, к которому мы шагали с боцманом, вот улочка со старым трамваем, а вот гора, на которую мы взбирались всей палубой.

Оглядел я кружку со всех сторон. Хоть и простая, а приеду в Москву, возьму её в руки — передо мной весь Сан-Франциско. Всё вспомнится.

Подбросил я её на ладони, щёлкнул по донышку. «Беру».

ПЕСНЯ

Мы мчались по улицам города. Солнце уже село. Посреди маленькой площади мексиканский оркестр стучал в розовые тарелки и отплясывал «Кукарачу». Трубы в руках музыкантов светились, как раковины. Стены домов были тоже розовыми.

Потом всё это вдруг погасло, и, перекрашивая город по-своему, в воздухе заплясали цветные огни реклам.

На одной из улиц рекламы горели особенно ярко и заполняли голубоватым светом площадь перед высокой стеной.