Морской узел и счастливый билет

Ванька ехал не спеша, он лишь чуть понукал лошадь, копыта цокали по мостовой, их обогнало несколько извозчиков, пока выбрались наконец, на Тверскую. Здесь всё фланировала чистая публика, посещающая лавки и магазины, они же проехали мимо знаменитого гастронома господина Елисеева и филипповской булочной. Туда Стабров ещё не заходил, даже чтобы попробовать знаменитых булочек с изюмом. Вот проехали Воскресенские ворота, полицейский чиновник, сняв фуражку, перекрестился три раза. Девяткин не обратил внимания, уже привык давно, что начальник на каждую церковь крестится, да ещё по три раза. Сам-то Андрей Сергеевич тоже ходил в церковь, но на пасху больше кагор да куличи любил, чем длинные службы.

Кучер остановил пролётку у торговых рядов, Стабров и Девяткин задумчиво смотрели на подъезды, и тут более вёрткий Андрей Сергеевич остановил приказчика.

– Послушайте, добрый человек. Нам бы господина Щелыгина, управляющего торговыми рядами, – спросил полицейский.

– А зачем вам?

Ответил без пиетета молодой человек, шикарно одетый по последней моде Замоскворечья- смазные сапоги, малиновая рубаха, жилет из неплохой шерсти и картуз с козырьком из лакированной кожи. Такой, прямо, журнальный, охотнорядец.

– Союз Михаила Архангела? – спросил теперь Стабров и сделал восхищенное лицо.

Увидев важного полицейского чиновника при мундире, приказчик сбавил тон, и превратился в саму любезность. Даже позу переменил, ручки на животе сложил скромно.

– Давайте лучше я вас самолично провожу, господа. Здесь совсем недалеко.

Он провёл гостей мимо лавок, и вот, они увидели дородного и основательного господина, беседовавшего ещё с двумя торговцами. Собеседники громко говорили и жестикулировали, не обращая внимания на посторонних.

– Силантий Евстратович, к вам, – милейшим тоном отвлёк оратора приказчик.

Мужчина положил правую ладонь в карман жилетки и вопросительно нахмурил брови, но увидев Сергея Петровича, выразительно показывавшего на свой брегет, постукивая пальцем по стеклу часов, что мол, торопится.

– О, так рад! Сам господин Стабров пожаловали, очень, очень рад! Позвольте представится, Щелыгин Силантий Евстратович, купец первой гильдии.

– Ну, вы меня похоже, знаете. Это мой помошник. господин Девяткин.

–Пойдёмте. Ужасный случай, Сергей Петрович, – говорил он и рассказывал по пути, открывая двери в знаменитые подвалы Торговых рядов, – у купца Живова икра осетровая пропала, аж две полных бочки. Кто взял, ума не приложу. Правильно говорю, Лука Ильич? – спросил он торговца.

Лука Ильич Живов олицетворял собой мировую скорбь, повесив голову, и ладонями едва не доставая коленей.

– Отсюда? – удивился полицейский, – каким же образом?

Подвалы эти поражали своей основательностью, высокие сводчатые потолки, стены из тесаного камня. На стенах были зажжены керосиновые фонари, окрашивая известняковые стены в желтоватый цвет. Подвал был разделён на боксы, закрытые дверями, обитыми железом. На каждом висели кованые железные замки, и печати купцов.

– Откройте склад, Силантий Евстратович. И где господин Живов, хозяин?

– Сейчас…

Тяжёлая дверь отворилась, и Девяткин осветил товары впавшего в грусть купца. На полу стояли тяжёлые на вид бочки, а задняя стена помещения была деревянной.

– Ну а стена – то целая? – и Стабров показал на стену из досок.

– Там всё крепко. Доски дубовые. А пришёл- бочки на месте, но пустые. Словно барабашка шуровал.

– Позвольте? – не понял ошеломлённый Девяткин.

– Дух злонамеренный, – с изменившимся выражением лица объяснял господин Щелыгин, – так уж добро здесь пропадало. Да не один раз, но так, понемногу. Мы и не жаловались. Зря вы коситесь, ваше благородие. Всякое бывает.

Стабров только хмыкнул, и сбил свою фуражку себе на затылок, по военной привычке, и заложил руки за спину и внимательно посмотрел на Силантич Евстратовича. Но тот не улыбался, а лишь покачал головой.

– Андрей Сергеевич , посветите, – попросил Стабров.

Свет керосинового фонаря был ярок, и достав раскладной нож и отвертку из саквояжа, Сергей Петрович принялся осматривать стену. Вдруг он удовлетворенно хмыкнул, подняв щепку с пола.

– А чей склад с другой стороны?

– Купец Завидов хозяин, и у него приказчик Ермаков, – ответил Щелыгин, заглянув в тетрадь с коленкоровой обложкой, – Гаврилыч, – обратился он к спутнику, – позови Завидова сюда с ключами.

Они обошли клад , и стояли уже перед заветной дверью, Девяткин нетерпеливо прохаживался по каменному полу, иногда посвечивая на сводчатый потолок погребов. Наконец, Гаврилыч привел с собой владельца помещения.

– Открывайте, Завидов, – приказал ему полицейский.

Купец долго вздыхал и охал, уронил связку раза три, так что потерявший терпение Щелыгин сам отпер замок и раскрыл двери. Девяткин направил луч фонаря, а Стабров уверенно подошёл к стене, снял две скобы, и разобрал стену между складами.

Девяткин чуть не уронил фонарь, увидев как страшно побагровел Щелыгин, схватив за рукав собиравшегося убежать Завидова.