Морской Волк: Морской волк 1-3

А вот если Князя у нас заберут, не дай бог! Что-то часто к нему стали бумаги приходить с подписью самого Бурденко или еще кого-то из медицинских светил. И не только по поводу пенициллина. У доктора на компе оказалось ни более ни менее как «Опыт советской медицины в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов, в 35 томах»! Издан научным коллективом, в 1949–1955 годов, размер четыре гига, все вопросы чрезвычайно подробно. Первый том: «Хирургия… (раны, обморожения, ожоги). Второй: «Общие вопросы военно-полевой хирургии: гнилостная инфекция, анаэробная инфекция, столбняк, остеомиелит». Третий: «Общие вопросы военно-полевой хирургии: сепсис, инородные тела, кровотечение, переливание крови, шок, обезболивание. Ну и так далее до тридцать пятого! Как это восприняли предки! Ну тут без комментариев.

И, кстати, решили вопрос с принтером. Сначала додумались до листа самой обыкновенной фотобумаги, прижатого к экрану ноута. Одиночные кадры так действительно выходят быстрей, но когда текста много, нормально работает обычная фотосъемка, ФЭД на штативе, жестко закрепленный и наведенный на резкость, успевай лишь щелкать. «Фотокор» дает лучшие результаты, но возни с пластинками больше. Головной боли нам это лишь прибавило. Ведь Лаврентий Палыч, да и сам Сталин, наслышанные уже, что ноуты и компы сдохнут лет через десять, наверняка прикажут всю информацию с них переснять на пленку и бумагу. Ну будем решать эту проблему по мере ее поступления.

В общем, вся история этого мира сделала поворот оверштаг, с выходом на новый курс. И никак уже невозможно повернуть назад. Может, и в самом деле, тот сон был вещим… и война здесь кончится 9 июля 1944 года?

– Михаил Петрович!? Что с вами?

Анечка трогает меня за руку.

– Ну простите меня! Не буду больше об этом. Просто – год войны, и еще год. А что дальше…

– А дальше жить будем, – говорю я. – Нам жить, чтоб те гады сдохли. И нам не мешали. Жить и радоваться. Нельзя все время об одной войне. Себя сожжешь изнутри. Надо, чтобы было здесь – хорошее, доброе, чистое. Когда знаешь, за что воюешь, что защищаешь, тогда и в бой не страшно совсем.

– А если я не сумела? – тихо спрашивает Аня. – И дома нашего, на Плуталова, нет больше, фугас фашистский попал?

– Война кончится, – отвечаю. – И что, жить будет не надо? То, что мы делаем здесь, на ход ее еще больше влияет, чем утопленные нами фрицы. И не будет нам спокойной жизни, не надейся! Но это завтра! А пока, как командир, приказываю вам быть веселой и отдыхать! На елку посмотреть хотите, танцевать под музыку – пожалуйста! Идите, там офицеров, тьфу, командиров много, каждый будет вам рад!

– А вы, Михаил Петрович? Вы куда?

– Домой, наверное…

Я оглядываюсь. Ну ничего себе! В зале никого уже нет, мы одни. Дверь приоткрыта, доносится мелодия. А слова-то знакомые!

Ночь коротка, спят облака,
И лежит у меня на ладони, незнакомая ваша рука.
После тревог спит городок,
Я услышал мелодию вальса и сюда заглянул на часок.

– Михаил Петрович, а можно… Подарите мне этот вечер новогодний. Как в фильме, что вы мне показывали тогда, «Карнавальная ночь».

– Танцевать не умею, – отвечаю. – Вальсу не обучался.

Не рассказывать же ей про дерганье и обнимание дискотек восьмидесятых!

– Это совсем просто. Вот встаньте, Михаил Петрович. Руку мне на талию. И раз-два-три.

Платье у Ани, как у актрисы Гурченко в том фильме, с узкой талией и очень пышной длинной юбкой. Когда кружится, то подол вздувается зонтом. А волосы не убраны в прическу, а свободно распущены по плечам, но так ей даже больше идет.

– У вас просто отлично получается, Михаил Петрович! Пойдем?

– Идем.

И мы под ручку направляемся к открытой двери, из-за которой слышится уже другая музыка. Те самые слова, про пять минут!

Альбер Марсель. Эскадрилья «Нормандия»

– Я все сказал. И решения не изменю. Даже если этот трус и маразматик Петен официально объявит войну вашей стране. Мы прибыли сюда по инициативе не Виши, а «Сражающейся Франции». И для нас законная власть – не Петен, а де Голль.

– Не спешите, господин лейтенант. Известно ли вам, что во Франции формируется эскадра «Лотарингия» в составе люфтваффе? И очень может быть, завтра на фронте вы встретитесь в воздушном бою с теми, кого знали лично. И даже больше – считали своим другом. Как вы поступите тогда?

Учтите, что в уставе советских ВВС основой всего считается выполнение боевой задачи. То есть не просто полет над линией фронта с джентльменской дуэлью, как в ту, прошлую, войну, а прикрытие своих войск или бомбардировщиков. Когда уклонение от боя недопустимо, враг прорвется и ударит по тем, кого вы должны защищать.