Морской волк. Стирка в морской воде

С заходом солнца подступила ещё одна проблема. Непонятное суденышко, которое болталось по правому борту, растворилось в сумерках, так и не отозвавшись и не выставив положенных огней, проявив тем самым свою воровскую сущность. Поэтому обходы начались с наступлением темноты, и нам с Валей вместо заслуженного отдыха пришлось ходить два часа до полуночи и потом снова заступить на вахту с четырех до восьми утра.

С потерей Кольки, похоже, смирились, и — от беспомощности, и от нависших серьёзных проблем, которым он, возможно, был причиной. Во всяком случае, за ужином никто не сказал ни слова ни про него, ни про работу, ни про женщин. Молчал даже боцман, хотя ему это давалось нелегко.

У меня было что сказать, но я не стал и убеждал себя, что поступил правильно. Аргументы те же, ничего нового я не придумал: мне могли просто не поверить. Какие-то черные тени, мешок с опиумом для народа, и, вообще, как он оказался в трюме, этот Стрельцов, и что он, вообще, за темная лошадка? А если Кольку все-таки убили, то я совершенно однозначно стал бы кандидатом номер два. Если предположить; что старпом действует не один, мне осталось бы только запереться в каюте до Кейптауна, отказавшись от воды, пищи и оклада в семьсот пятьдесят долларов.

Наконец я пробился сквозь бамбуковые джунгли и, приблизившись к надстройке, решил, что Валя подождет несколько лишних минут, ничего с ним не сделается, а я пока поднимусь на мостик и проверю, там ли старпом.

Изобличить старпома на этот раз мне не удалось. Он был на месте, стоял на крыле, облокотившись на ветроотбойник, и смотрел куда-то. Услышав шаги на трапе, он обернулся и безразлично проговорил:

— А, это ты, Стрельцов. Чего тебе?

— Валентина ищу, — ответил я. — Он не заходил?

— Да минут пять как ушел. Чаю попил и ушел. Кажется, на корму. Если хочешь, можешь тоже чаю выпить.

«Я с наркомафией не пью», — подумал я, но отказался вежливо, в лучших традициях полковника Исаева. Старпом не настаивал, и я удалился, помахивая слабо потрескивающей рацией.

* * *

Спускаясь по трапу на палубу полуюта, я смотрел в сторону кормы, и мне показалось, что там метнулась какая-то тень. Я задержался на секунду, вглядываясь в темноту, и крикнул:

— Валя, я иду!

Валя не ответил, и я направился на корму, тускло освещённую одной-единственной заляпанной краской лампочкой.

На корме никого не было. Я удивился, но не очень, решив, что Валентин пошел мне навстречу по другому борту.

Я полез в карман за сигаретой и замер, снова почувствовав движение у неосвещенной переборки. Ведь Валя теоретически запросто может быть тем самым неизвестным номером вторым, и вполне возможно, что пять минут назад они с чифом за чашкой чаю решили отправить меня вслед за Колькой. Хотя я, кажется, не давал пока для этого никакого повода, и вообще, Валентин мне симпатичен, когда не прячется в темном углу.

Я настороженно повернул голову, но все же улыбнулся и сказал:

— Валя, когда я пугаюсь, то веду себя непредсказуемо. Лучше давай просто покурим. Выходи.

От переборки оторвалась тень, и на свет послушно вышел натуральный негрила, одетый в черную майку и черные шорты, длинный как жердь и такой же худой, настолько худой, что кадык на шее казался бицепсом. Негр радостно улыбался, как будто я напомнил ему сытые времена, когда он безмятежно покачивался в тени хлебного дерева с большим свежесорванным батоном в руке, заботливо обвитый хвостами родителей. Он прекрасно гармонировал с окружающей ночью, отличаясь от нее только зубами и глазами, которые насмешливо блеснули на свету.

Одновременно с глазами матово блеснул ствол, нацеленный мне в живот.

— Гоу! — раздался голос сзади, и толчок в спину придал нужное направление.

Я оглянулся.

Этот был тоже черный и худой, но маленький и злобный. Правда, все его недостатки компенсировала огромная пушка, которую он с трудом удерживал на весу двумя руками.

— Гоу!

Я сделал два шага по направлению к длинному. Он показал пистолетом на рацию, болтающую у меня на руке, и скомандовал:

— Гив!

Я отдал.

Он покрутил её в руках и швырнул за борт. А ведь дядя Теймур заплатил за неё деньги.

— Даун!

Я проследил за очередным движением пистолета и увидел ботинки, ноги, а затем и всего Валентина. Он лежал на палубе лицом вниз, сцепив руки на затылке.

— Даун!

Я медленно улегся рядом. Если так пойдет дальше, я в совершенстве овладею английским.

Происходящее казалось абсолютно нереальным и по каким-то признакам смахивало на балаганное представление с обезьянками. Может быть, потому, что при погружении никто не упомянул о пиратах и о средствах борьбы с ними. Одно я знал твердо: эти ребята не из команды старпома.

— Я не мог тебя предупредить, Витёк, — виновато зашептал Валентин. — Этот длинный прямо надо мной стоял. И пистолет в затылок воткнул. Чего делать-то будем?

— Не знаю, — так же шепотом ответил я. — Посмотрим. Не лежать же так все пять дней, пока дедушка машину не починит. А ракетница у тебя?

— Да нет, длинный забрал, посмеялся и выбросил. Она ведь даже незаряженная была.