Морской закон

– Зачем? – равнодушно пожал плечами Рафали. – Мои бойцы, мальчишки, даже не успевшие стать солдатами, они ни на что не годны, разве только умирать за свою родину. Против твоих боевиков они все равно что щенки дворняг против матерых волков. К тому же у тебя есть группа смертников-шахидов, которые справятся без труда с султаном. Разве я не прав?

– Конечно, прав, – согласился Черный Принц. – Только сил у меня недостаточно, да и времени мало. Пока в Буктаре янки чувствуют себя в безопасности, с султаном заодно, я хочу и им преподать хороший урок. Только оружия, боеприпасов и взрывчатки у меня мало, нет необходимой техники. Все это, конечно же, я могу достать, купить или доставить из-за границы, но на это уйдет много времени. А у тебя все это есть, и на этот раз кровь твоих мальчишек прольется не зря. Об этой акции заговорит весь мир, друзья с восхищением, враги с ужасом. Когда иракский народ победит ненавистных янки, тебе, майор Джамал Рафали, поставят золотой памятник.

Черный Принц не зря потратил молодые годы на учебу в медресе и духовной академии, именно там в нем обнаружили и развили дар оратора…

– Хорошо, я согласен, – наконец решился Джамал…

Старший прапорщик Николай Иванович Тягнирядно был невысоким смуглолицым крепышом, обладателем небольшого пивного брюшка, с хитро бегающими по сторонам поросячьими глазками (в поисках того, что плохо лежит) и чубом цвета спелой пшеницы. В армии он служил почти два десятка лет, и все на должности ротного старшины, в свое время безболезненно перейдя из Советской Армии в незалежну. Хитер он был, аки змей, и вороват, как мартышка. Таких в народе испокон века называли шельмами.

На Иракскую войну Тягнирядно попал еще задолго до начала боевых действий, когда Уряд принял решение направить в Кувейт батальон химической защиты, на тот случай, если Хусейн решится применить оружие массового поражения.

Отравляющих веществ у иракского диктатора не оказалось, но зато, попав «за кордон», старший прапорщик смог себя творчески реализовать на все сто процентов. Вернее было бы сказать, реализовал он элементы солдатского обмундирования.

Сперва Тягнирядно познакомился с американскими пехотинцами и, выяснив запросы бравых вояк, стал им продавать прорезиненные плащ-накидки «ОЗК»[10], убеждая джи-ай, что это маскировочные накидки снайперов времен афганской войны. И рассказывал старший прапорщик столь убедительно, что ни у кого из заокеанских союзников не закралось ни малейшего подозрения, что, выражаясь языком криминалитета, «фармазон лохам фуфло толкает».

Разрекламированные плащи защитных комплектов разошлись по цене пятьсот условных единиц, естественно, в долларовом эквиваленте, за неполный месяц. Тем самым оставив химбатальон без первичных средств защиты.

Вторым «шедевром» Николая Ивановича стала реализация зимних шапок-ушанок среди зажиточного населения Кувейта. Шапками по какой-то причине батальон снабдили на родине службы тылового обеспечения.

Но настоящей золотой жилой для старшего прапорщика Тягнирядно стала родная «горiлка». Наладив контакты с пилотами военно-транспортной авиации, Николай сам стал снабжать горячительными напитками братьев славян из польского и болгарского контингента, хотя не брезговал и американцами с англичанами. И вскоре все воюющие за главные принципы современной демократии знали главное условие получения огненной воды «Чимергес. Сто чатлов»[11] (естественно, в долларовом эквиваленте).

Четко отлаженная система алкотрафика позволила старшему прапорщику находиться на Среднем Востоке второй год, соответственно с выездами на родину во время отпусков. А также построить трехэтажную хатынку на берегу Черного моря в заповедной зоне, приобрести импортную мебель и бытовую технику, заодно и «мерс» «300-й», что называется, с нуля.

Вот и выходило, что народная мудрость опять оказалась права, заявляя: «Кому война, а кому мать родна».

Приехавшего проведать друга детства Пыха, вместе с ним и Серванта Тягнирядно принял с размахом. Первым делом он повез приятелей к себе в гости. Оказывается, неся «тяжелую» службу в столице Кувейта, он умудрился и там приобрести квартиру. Небольшую, всего в три комнаты, но с кондиционером (что немаловажно, когда на улице жара переваливает за сорок градусов), в хорошем доме и приличном районе.

Здесь Николай Иванович отдыхал от полуденной жары и тягот службы. Гостей он сперва попотчевал большой пиццей с морепродуктами и бутылочкой запотевшей «беленькой». Немного позже, развалившись в гостиной в кожаных креслах, они потягивали холодное баночное пиво, наслаждаясь ласкающей слух и душу записью последнего «Славянского базара».

Наконец старший прапорщик, посчитав, что все условия гостеприимства соблюдены, напрямую спросил, насмешливо улыбнувшись:

– И чего это тебе, Толян, морда бандитская, от старого служаки потребовалось?

– А чего это ты, Мыкола, решил, что мне от тебя что-то надо? – наигранно удивился Пых.

– Потому что перся ты ко мне через полмира ведь не ради разогретой в микроволновке пиццы, – отрубил старший прапорщик.