Морской закон

В сопровождении шести охранников Христофорова и Лялькина провели в зал судебных разбирательств.

Здесь конвоиры отстегнули наручники и усадили их на скамью подсудимых. Разминая затекшие запястья, Владимир оглядел зрителей предстоящего представления, из знакомых лиц он увидел лишь Малика и российского консула. Полный мужчина с редкими взмокшими волосами вертел в руках носовой платок, глядя куда-то в сторону, будто все происходящее его вовсе не касалось.

Зал быстро заполнялся журналистами, за спинами подсудимых рядом с назначенным им адвокатом занял место переводчик.

Наконец в зал вошел судья, невысокий сухенький старичок в ярко-красной мантии с непокрытой, абсолютно голой головой.

Старичок раскрыл большую папку и монотонным голосом принялся зачитывать суть уголовного дела, следом за ним за спинами подсудимых забубнил переводчик. Но Христофоров и Лялькин его не слушали, они знали, за что их судят.

Сделав паузу, судья поднял глаза, теперь его взгляд был обращен на сидящих на скамье подсудимых русских.

– Владимир Николаевич, вы признаете себя виновным? – переводчик тронул Христофорова за плечо.

Полковник поднялся и четко ответил:

– Нет. – И сразу же добавил спокойным голосом: – Ваша честь, я хочу сделать заявление. Признание в совершенном преступлении полиция выбила при помощи пыток и психотропной химии.

На это заявление никто, кроме журналистов, не обратил внимания, судья уже обращался к Кириллу Лялькину.

Владимир сел на свое место, его взгляд был прикован к лицу консула. Тот был похож на вареного рака.

«Чего доброго, инсульт схлопочет», – невольно подумал Христофоров и вспомнил, как несколько дней назад их в тюрьме навещал этот самый чиновник, который преувеличенно бодрым голосом вещал: «Не беспокойтесь, за вас борются на самом верху, – тыча пальцем в низкий тюремный потолок. – Наш МИД вас в обиду не даст, суда не будет».

– Выходит, борьба проиграна или даже не начиналась, – тихо произнес Владимир.

– Что? – не понял опустившийся рядом Кирилл.

– Теперь я понимаю, что мы по-настоящему влипли. И прав был этот подонок Малик, когда сказал, что над нашими головами занесен топор…

Комиссар криминальной полиции Абуала Малик равнодушно наблюдал за переговорами русских. «Закончится это дело – поеду в Европу, отдохну. Деньги для того и нужны, чтобы их с шиком тратить…»

Американский ракетный фрегат «Экстрим» появился ранним утром. Серая остроносая глыба, утыканная мачтами радаров, казалась совершенно безжизненной, как корабль-призрак.

Не заходя в порт, фрегат бросил якорь, став на рейд недалеко от острова.

– Четыре двести, – произнес Али, наблюдая за прибывшим кораблем с помощью бинокля. Встроенный электронный дальномер был настроен на морские мили. – Что скажешь? – спросил он у стоящего рядом Ясера.

Тот поднял бинокль, несколько минут рассматривал корабль и, как заводной, стал перечислять:

– Американский фрегат «УРО», типа «Оливер Х. Перри», водоизмещение 3600 тонн, скорость хода – двадцать девять узлов, экипаж – двести десять человек, вооружение – восемь противокорабельных крылатых ракет «Гарпун», тридцать две ракеты ПВО «Стандарт», носовая пушка – семьдесят шесть миллиметров «ОТО Мелара» и зенитный двенадцатимиллиметровый автомат «фланкс», а также различное оборудование для постановки помех. Радары дальнего обнаружения, спутниковой навигации, торпедные аппараты и пара многоцелевых вертолетов «Си Хок».

– Все верно, – кивнул Али. – Это фрегат «Экстрим».

– Почему они не вошли в порт? – поинтересовался Ясер.

– После того как смертники подорвали один их фрегат в Йемене, янки стараются держаться от портов в отдалении, чтобы иметь возможность маневра, а главное, достаточную дистанцию, чтобы в случае необходимости расстрелять атакующих.

– Не лишено смысла, а как мы доберемся до этого фрегата?

Двое ливийцев стояли на смотровой площадке горы Халиф, самой высокой точке Буктара. Отсюда весь остров был как на ладони.

Али вновь поднял бинокль.

– Обрати внимание на север на одиннадцать часов. – В указанном направлении раскинулся торговый порт, где была пришвартована к главному пирсу безжизненная и обреченная «Варшава». По акватории между дюжиной тоннажных торговых судов без устали сновал портовый буксир, маленький, закопченный, он был похож на любопытного скотчтерьера.

– Бери левее, – указал Ясеру Али и пояснил: – Судоремонтные мастерские.

В дальнем углу порта в небольшой гавани Ясер увидел пришвартованный маленький кораблик, как и американский фрегат, выкрашенный в мрачный серый цвет.

– Торпедный катер тип «Селевен» датской постройки, – со знанием дела продолжил молодой ливиец. – Скорость – сорок шесть узлов, вооружение – две сорокамиллиметровые автоматические пушки, четыре торпеды «Сил». Он что, поломан?