Морской закон

Буктар пылал, горели не только здания гостиницы «Хилтон», полицейского управления и казармы султанской стражи. Теперь уже полыхали вовсю магазины, перевернутые машины, в беспорядке преграждавшие улицы. Несколько сотен заключенных, вырвавшихся из тюрьмы, пользуясь захваченным оружием и бездействием правоохранительных органов, бросились грабить, насиловать, убивать. Город стремительно погружался в беспредел мятежа. Бешеная ярость арестантов передалась некоторым жителям города, которые, решив, что султана свергли, также бросились громить и грабить все, что оказывалось под рукой.

Персональный автомобиль уже покойного комиссара Малика мчался по чадящим улицам.

Скорпион, вцепившись в руль, выжимал из машины максимум, стараясь как можно быстрее проскочить захваченную часть города. Опытные бойцы ливийских коммандос прекрасно понимали – бесконечно беспредел продолжаться не может, вскоре кровью здесь наведут порядок. Войск в регионе предостаточно. Поэтому следовало успеть покинуть султанат до начала карательной операции. Оказавшись на широкой площади, устроенной в честь обретения островом независимости, вынуждены были остановиться. Памятник главе государства был сворочен, на нем, как на вздыбленном коне, замер горящий пикап, над которым поднимался столб ядовито-черного дыма. На противоположной стороне толпа оборванных людей била витрины английского магазина модной европейской одежды. Выезд с площади был перекрыт, Скорпион беззвучно выругался и резко вывернул руль.

Автомобиль плавно въехал в узкий проулок, стены противоположно стоящих домов едва не касались боковых зеркал.

Они успели проехать сотню метров, но перед самым поворотом на соседнюю улицу на их пути встал высокий чернокожий человек с жидкой бороденкой. Он стоял, широко расставив босые ноги, на его плечи была накинута камуфляжная куртка султанского стражника, в руках бородач держал штурмовую винтовку.

Чуть в стороне от него несколько таких же оборванцев избивали ногами бесчувственное тело в тяжелых кованых ботинках, по которым Назир Шах определил, что пострадавший служил в батальоне султанской стражи.

– Не тормози, обычные мародеры. Они собираются нас грабить, – спокойно произнес следователь.

– Понял, – не отрывая взгляда от узкого тоннеля проулка, кивнул Скорпион, до предела вдавливая педаль газа.

Мятежник не успел отскочить, мощный удар высоким бампером высоко подбросил его, труп перелетел через кузов автомобиля.

Одновременно сидящий возле окна Аллигатор, высунув ствол пулемета «миними», длинной очередью разметал толпу мародеров.

Сидящие возле пулеметчика Христофоров и Лялькин обменялись недоуменными взглядами. Не понимая, что происходит, делать какие-либо выводы раньше времени контрразведчики не собирались.

На соседней улице оказалось не легче, здесь также было полно мятежников, которые, услышав выстрелы, бросились машине наперерез, видимо, решив, что вывозятся большие ценности. Улица ощетинилась огнем, по обшивке автомобиля забарабанили пули, стекла покрылись паутиной трещин, но выдержали. Абуала Малик заботился о своей безопасности и разъезжал по городу в бронированном автомобиле.

Аллигатор, остервенело рыча, стрелял в преследующих их повстанцев, а рухнувшие на пол при первых же выстрелах офицеры ФСБ про себя крыли всё и всех отборным матом, не желая умирать, едва освободившись из тюремных казематов.

Громко взорвалось заднее колесо, и автомобиль, присев на правую сторону, завилял по дороге, но Скорпиону удалось выровнять движение. «Хромая» на бок, выбивая из асфальта титаномагниевым диском искры, комиссарская машина оторвалась от преследователей…

– Едут! – опираясь локтями о фальшборт яхты, громко произнес Виктор Савченко, наблюдая за «ковыляющим» по серпантину дороги знакомым автомобилем.

– Отлично, – возле него появился Рысь, хлопнув парня по плечу, довольным голосом добавил: – Все получилось, значит, скоро уходим в море.

После серии взрывов, устроенных Мустафой, яхт-клуб опустел, гавань покинули не только владельцы шикарных парусников с экипажами, но и клубная обслуга разбежалась.

Лишь «Аграба» одиноко покачивалась у пирса, в стеклах иллюминаторов плясали языки пламени горящего топливного терминала. Из раскуроченной взрывом емкости горючее разлилось по бетонному настилу пирса и, отыскав выемку, доверху заполнило. Оранжевые языки огня, игриво подрагивая, тянулись вверх, переливаясь различными оттенками от ядовито-красного до нежно-золотого.

Виктор зачарованным взглядом следил за игрой пламени, вслушиваясь в веселый треск догорающего тростника, которым было отделано прибрежное кафе. Заметив приближение комиссарского автомобиля, почувствовал, как в груди бешено забилось сердце. Через несколько минут он увидится с освобожденными офицерами ФСБ. Один неверный взгляд, подозрительная мимика на лице, случайное слово могли все испортить, и это на финишной прямой…