Морской змей и маленькая хлорелла

— Рассказ, конечно, интересный, — как-то уклончиво отвечал Степка, — только водоросли красного цвета нам уже знакомы. Вовка сам из-за них окрасился в красный цвет. Может быть, для ребят и интересно, а мы ничего нового не узнали. Какая разница, живет ли водоросль красного цвета в крымских озерах, или на леднике Памира? По-моему, все равно.

— А по-моему, не все равно, — с жаром возразила Мария Петровна, — в Крыму ваша дуналиелла живет в озерах, потому что там слишком много соли для других растений, а на Памире — хламидомонада из-за того, что слишком холодно. Разве это одно и то же?

Мы шли в этот вечер домой и думали: почему нам не очень понравился рассказ альпиниста? И мы поняли почему, Просто надоело слушать рассказы. Вот, если бы самим с водорослями поколдовать, пусть даже в пустыне, где жарился на сковородке Степка, это гораздо интереснее.

И тут я вспомнил про свою геологическую экспедицию и о том, что мы еще не заработали всех денег на яхту.

— Слушай, — говорю я Степке, — я же обещал начальнику после каникул помочь обрабатывать материалы. Давай-ка зайдем в геологическое управление.

— Давай, — согласился Степка, — у геологов всегда интересно. Камни разные в окнах выставлены. Может быть, золотой самородок нам покажут или алмаз... А может быть, и работу дадут? И мы отправились к геологам.

Гора муки

Владимир Семенович, начальник партии нам очень обрадовался. Он познакомил нас со своими помощниками и сказал, что мы будем молоть на мельнице те самые образцы, которые я помогал собирать в поле.

Стали мы ходить и молоть камни. Из камней получалась каменная мука. Муку эту мы смешивали с темной жидкостью. Часть муки всплывала наверх, как пена, а другая часть садилась на дно. «Пену» я снимал и отдавал девчатам. Они клали се под микроскоп и рассматривали.

Однажды, когда все ушли на обед, мы со Степкой решили посмотреть в микроскоп. А то мелем уже две недели, а что мелем — неизвестно. Сначала Степка взглянул и говорит:

— Ты знаешь, Вовик, тут настоящая пряничная фабрика. Валяются разные пряники: и треугольнички, и квадратики — как будто только из печки...

— Что, нравится? — раздался за спиной голос

Владимира Семеновича.

— Так бы и съел, — брякнул от неожиданности

Степка.

— Это ты верно говоришь, — согласился геолог, рассматривая микроскопические пряники, — а ведь знаете, ребята, было время когда люди ели эти пряники, да еще похваливали, В трудное время, конечно.

Я попробовал было возразить, что ведь эти пряники — каменная мука, и она будет на зубах хрустеть...

Геолог улыбнулся:

— Сейчас я вам докажу. Идемте-ка в наш музей. В геологический музей мы давно мечтали попасть. Чего там только не было: огромные пласты слюды, такие, что можно в окна вставлять, прозрачный горный хрусталь и даже настоящий самородок золота, весом, наверное, килограмма три, который мы могли не только посмотреть, н даже и потрогать. Все это сверкало, искрилось, блестело... Но геолог взял с витрины совсем незаметный камешек.

— Что это по-вашему?

— Мел, — сказал Степка, — только почему-то желтый.

— Действительно, на мел похоже. Только это все-таки не мел, а диатомит. Стоит его пропитать нитроглицерином и получится динамит.

— Ого, — сказал Степка, — но причем же здесь те пряники, которые мы видели под микроскопом?

— Не спеши, сейчас дойдем и до пряников. Только для этого нам придется вернуться немного назад в историю, к 1607 году. В этот год на Германию обрушился голод, какого немцы не знали раньше. Съедено было все, что можно съесть. И тут по стране пронесся слух, которому вначале мало кто верил. Говорили, что в провинции Ангальт обнаружили гору, которая целиком состоит из муки!

Слух дошел до самых отдаленных уголков Германии. «Сказки», — говорили немцы друг другу. Но вскоре, когда на улицах немецких городов появились подводы, доверху нагруженные мешками с мукой, не верить стало невозможно. Поток голодающих устремился в Ангальт. Правда, на вкус лепешки из даровой муки оказались хуже обычных, но если примешивали обычную муку, то такой хлеб все-таки есть можно было, и он даже утолял голод.

Конечно, это была не пшеничная мука. «Горная мука» только внешне похожа, на пшеничную, и питательности в ней нет. Она состоит из крохотных скорлупок водорослей-кремнеземок. Ботаники зовут их диатомовыми водорослями. Миллионы лет падали на дно морей скорлупки кремнеземок. Метр за метром нарастал слой скорлупок в течение тысячелетий. Накопились их целые горы. Не только в Ангальте. Многие большие города стоят на скорлупках кремнеземок: Берлин, Калининград. Есть они и у нас на Байкале.

— Но ведь мы мололи совсем не такую муку,— попробовал возразить Степка, — наша мука черная и совсем не похожа на пшеничную.