Морт. Охота на колдуна

Спустя ещё несколько дней, Петер окреп настолько, что смог самостоятельно ходить по резиденции и даже выходить за её пределы. Так он встретился с сержантом Алоисом, который от радости едва не задушил его в своих медвежьих объятиях. Выслушав скомканный рассказ о его приключениях (разумеется, без некоторых подробностей), старый вояка воскликнул:

— Эх, если бы такой рубака был у меня во взводе десять лет назад, французская граница была бы на сто миль западнее.

— Вряд ли, — Морт улыбнулся, — я не умею воевать по-настоящему, моё дело — резать глотки в тёмном углу, что тоже иногда бывает полезно. Скажи лучше, есть ли в здешних краях толковый оружейник, я без ножа чувствую себя голым.

— Есть, конечно же, есть, — заверил его сержант, — такой толковый, что лучше я пока не видел, сейчас мы сходим к нему, и он сделает тебе самый лучший нож, клинок которого скоро испробуют на своей шкуре мерзкие еретики.

Кузница нашлась среди многочисленных хозяйственных построек, окружавших резиденцию. Построена она была с умом, звон кузнечного молота был почти не слышен в округе, а дым из трубы мало, кому мешал. Оружейник, довольно молодой парень, худой, как и сам Морт, одетый в кожаный фартук, встретил их радушно и поинтересовался, зачем именно они пришли.

— Мне нужен нож, — объяснил Морт, — только необычный, он должен быть изогнут вперёд, как серп, я могу нарисовать, если есть, на чём.

У кузнеца нашлась белая доска, на которой можно было рисовать углём, охотник сделал набросок и объяснил, с какой стороны следует затачивать. Оружейник с пониманием кивнул и стал копаться в куче железного хлама.

— Есть у меня кусок стали, — объяснил он, — отличная сталь, выплавленная из высокосортной руды, но для нормальной сабли его мало, а для ножа будет в самый раз, сейчас я вам покажу.

Кузнец выудил кусок железа, длиной и толщиной, как два пальца. Прикинув его вес, Морт кивнул, действительно, для ножа этого достаточно. Кузнец бросил его в горн и начал раздувать пламя. Через некоторое время он взял щипцы и вынул из горна слиток, что светился ярко-оранжевым пламенем. Он не стал использовать водяной молот, обошёлся обычной кувалдой, предназначенной для одной руки. Раскалённый металл превратился в тонкую длинную пластину, потом его сложили вдвое, и снова расплющили, потом снова, потом, повинуясь ударам молота, он стал принимать форму ножа. К тому моменту, когда металл стал остывать, а свечение его становилось тусклым и приобрело красный оттенок, это был уже нож, точно такой, каким Морт пользовался раньше. Но закаливать его сразу кузнец не стал, сказал, что это долгая и сложная процедура и займёт не один час. Ещё день он попросил на заточку и шлифовку клинка, а рукоять сделает его ученик, короче, забрать нож следовало через два дня. Морта это вполне устраивало, всё равно, в ближайшие дни ему не предстояло ни с кем воевать.

Время тянулось медленно, безделье было мучительным, охотник целыми днями валялся на кровати в своей келье и читал книги. Для тренировок тела ещё не пришло время, слишком слаб и раны не до конца затянулись. Хотя, если быть откровенным, после полученных ранений он вообще не должен был остаться в живых, несмотря на помощь опытной знахарки. Тем не менее, он остался жив, более того, облава, направленная по его следам, и обыскавшая каждый куст и каждый угол в домах, его не нашла. У цыган были способы прятать людей, а спустя всего две недели, он смог встать не ноги и даже добраться до границы, будучи упрятанным в повозку с соломой, там он обратился в первый монастырь, а святые братья, приняв полуживого охотника, восприняли его рассказ серьёзно и связались со своим начальством. Из резиденции даже отправили специальный кортеж, чтобы его забрать.

Выбравшись в умывальную комнату, Морт подошёл к большому зеркалу и посмотрел на себя. Вид был отвратительный, короткие седые волосы, седая же щетина, росшая неровными клочками, голова, похожая на обтянутый кожей череп и глубоко провалившиеся мутные глаза. Стянув рубашку, он оглядел остальное. Живой скелет, вот только с ранами что-то странное. Затягивались они с обычной скоростью, кроме тех мест, где стояли адские метки. Кожа под знаками была абсолютно здоровой, поэтому большой шрам на груди разделялся на несколько шрамов, можно было подумать, что татуировка тогда выступила бронёй, защитившей его тело от оружия.

Тяжело вздохнув, он налил из большого медного кувшина, принесённого кем-то из братьев, горячей воды в таз, после чего извлёк из небольшой сумки кусок мыла и начал намыливать себя, стараясь особо не тревожить раны. Смыв грязь, он почувствовал себя уже гораздо лучше, даже, немного подумав, извлёк из сумки бритву. Ранение — не повод плевать на себя. Взбив пену и намылив голову, он подошёл к зеркалу и провёл по голове лезвием, показалась голая кожа. За этим занятием его и застал брат Доминик.

— Петер, в резиденции есть отличный цирюльник, ты не знал?

— Я привык всё делать сам, — отозвался охотник, не поворачивая головы в его сторону, — вы зашли сюда по делу, или просто так, полюбоваться на мои мощи?