Мощи святого Леопольда

Доктор Утти остановился, его омерзительная пасть выдала нечто среднее между собачьим визгом и хихиканьем, затем по его брюху прокатился огромный ком, вздымавший одежду и на камни мостовой из него выпала огромная крыса. Черная, жирная, она лежала на мостовой одно или два мгновения, стуча по камням хвостом с которого слезала желтая кожа, а толщиной с он был с большой палец руки взрослого мужчины. Крыса была больше кошки. Волков никогда не видел ничего подобного, хотя крыс то он повидал, особенно в тех местах, где враги не давали друг другу похоронить покойников. А доктор залился лаем-смехом, ему нравилось видеть, как кавалер реагирует на его крысу:

— Дураков моих ты убил, ры-ы-ыцарь, так познакомься с моими подружками.

Крыса тем временем уселась на мостовой, стала умываться было и вдруг… В два прыжка: раз, два и она уже летела к Волкову, зацепилась лапками с когтями за его наколенник и попыталась его грызть. Но грызть железо, даже если ты огромная крыса, дело пустое, и животное прыгнуло выше, зацепилась за край кольчуги, что свисала из-под кирасы. Любой бы стал скидывать ее, и Волков стал, стал краем щита ее отдирать от кольчуги, а крыса не сдавалась, пока не он не подцепил ее мечом. И тут он получил сильнейший удар по шлему и по шее, такой от которого в ушах зазвенело, и который пошатнул его, только многолетний инстинкт подсказал сделать ему шаг назад. И это позволило ему избежать следующего удара, коса доктора высекла искру из мостовой. Щитом и мечом он сбросил крысу с себя, и сапогом раздавил ей голову, поднял глаза и опять едва увернулся от нового удара. И увидал еще одну крысу, вывалившуюся из доктора. А доктору все направилось, он просто заливался смехом-визгом в очередной раз, пытаясь ударить рыцаря косой. Но если первая крыса обескуражила кавалера, то ко второй крысе он был готов. Жирное животное прыгнула в его сторону, и еще раз, и во время второго прыжка он рассек ее напополам прямо в воздухе, и сразу увернулся от косы. Потом остановился, стряхнул каплю крысиной крови с благородного клинка и произнес:

— Ну, что вшивый, у тебя есть еще какие-нибудь чудеса или будем заканчивать?

— А-ха-ха, — залился тонким смехом доктор, — храбрый ры-ы-ыцарь, не знает поражений, рубит и топчет крыс, и придурков доброго доктора не пощадил. Порубил их, порубил. А теперь и доктора хочет убить. Хочет… Нет управы на храброго рыца-а-а-аря…

И тут Волков сделал шаг к нему и, пытаясь разглядеть под маской глаза сказал:

— А ведь ты никакой не доктор, кто ты такой?

— Не доктор, не доктор, — запищал вшивый Утти, делая шаг назад, — а кто же я, кто? Ну, глупый ры-ы-ыцарь ответь.

— А может ты белый человек? — спросил кавалер, делая еще шаг.

Он прекрасно видел, как черные губы доктора раскрылись, обнажая осколки желтых зубов, потом закрылись, так и не пропустив ни одного звука, затем снова раскрылись, но снова он ничего не сказал и вдруг бросил косу на мостовую и, повернувшись, пошел прочь.

— Нет уж постой, — произнес Волков и захромал следом. — Куда ты, а ну скажи, как найти белого человека.

Доктор кинулся бежать, да бежал он совсем плохо, толи сюртук до земли, с тяжелым фартуком мешали, то ли просто он не мог бегать. Даже хромой рыцарь в полном доспехе его быстро догнал. Трогать его рукой кавалер не хотел, и просто рубанул наотмашь по спине:

— Стой, тварь вшивая.

Но доктор только взвизгнул, залился истерическим смехом и продолжил бежать.

— Стой, я сказал, — Волков еще раз рубанул его на этот раз по ноге. Дотянулся и легко отрубил ее, словно она была из гнилой соломы. Нога так осталась на мостовой вместе с башмаком.

Доктор повалился и пополз на четвереньках, продолжая заливаться истерическим смехом, который выводил кавалера из себя, он стал догонять доктора и методично рубить и рубить того отрубая ему руки и ноги и приговаривая:

— Ты заткнешься, а? Заткнешься когда-нибудь?

Кавалер совсем не удивлялся, что доктор продолжает смеяться даже когда у него не осталось конечностей, и не удивлялся, что крови нет, а только черная жижа течет, да и той совсем мало. Кавалер уже ничему не удивлялся. Он просто хотел, что бы это существо заткнулось.

Но доктор Утти не затыкался даже без конечностей, он лежал на мостовой лицом в камни и продолжал визгливо смеяться прямо в камни.

— Да будь ты проклят, адское создание, — сказал кавалер, наступил на голову доктора и одним быстрым движением отсек ее, и тут же брезгливо убрал ногу, побоялся, что вши переползут на сапог. А вшей на голове доктора было предостаточно.

На улице стало удивительно тихо. Только чайки смотрели с коньков крыш. Даже ветра не было. Дураки доктора тоже лежали не шевелясь.