Мошенник

Джейн глубоко вздохнула. Возможно, она ошибается, а может, и нет. На всякий случай она уже исследовала каждый дюйм камеры. Дверные петли крепились снаружи, дверь запиралась на огромный замок. Впрочем, возможно, даже этот замок можно отпереть заколкой для волос, но заколок у нее не было: все ее имущество теперь состояло из дешевого фланелевого платья, мягких фетровых тапок, жестяного ночного горшка, к которому было страшно притронуться, и изношенного одеяла, в котором копошились блохи, из-за чего его пришлось зашвырнуть в другой угол камеры. Ничего, что можно было бы использовать в качестве отмычки.

Волосы Джейн были заплетены в простую косу, завязанную на конце куском шнура, и, распустив их, она внимательно осмотрела шнур, потом обернула его дважды вокруг запястья и поэкспериментировала со своими длинными волосами, закрывая ими лицо от посторонних взглядов.

Может, и не такой уж плохой способ спрятаться, но ей он был совсем не по душе. Даже находясь в Бедламе, она должна оставаться собой.

Джейн снова аккуратно заплела косу и заново закрепила ее шнурком.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем в проходе появилась женщина средних лет, катившая перед собой тележку. На тележке громоздились буханки темного хлеба и жестяные плошки с водянистым супом. Джейн случалось есть кое-что и похуже, и она знала, что такое голод. Осушив залпом плошку, она отдала ее женщине и с ломтем черствого хлеба вернулась в свой угол.

Раздача пищи, похоже, вернула к жизни узницу, находившуюся справа от Джейн, и она, злобно сверкая мутными глазами, зашевелилась.

– Отдай мне свой хлеб!

Сквозь прутья клетки просунулась грязная рука.

Испугавшись, Джейн съежилась, но тут же вспомнила – она опасная преступница, и с силой ударила женщину по руке. Та живо ретировалась. Восстановив нерушимость границ своей камеры, Джейн смерила наглое существо спокойным взглядом.

– Если я сделала вам больно, прошу прощения. Когда у меня останутся излишки, я буду счастлива поделиться с вами. Но если вы еще раз просунете руку без приглашения, я не гарантирую, что рука сохранится в целости и сохранности.

Вытаращив глаза, женщина хрипло усмехнулась:

– А ты хитрая крошка. Значит, сможешь какое-то время продержаться. Зато этой точно каюк. – Она указала на безжизненную фигурку обитательницы другой клетки и пожала плечами. – По крайней мере глупая корова заставила ее заткнуться, а то своим пением она чуть не свела меня с ума.

Продолжая бурчать что-то под нос, женщина вернулась к своему хлебу, а Джейн бросила взгляд на другую клетку. Раздатчица еды забрала у ее обитательницы плошку с супом, но хлеб остался лежать на полу. Джейн видела, как сквозь прутья решетки просунулась костлявая рука следующей в ряду соседки. Она вмешалась бы, но у нее не было никаких шансов помочь.

Растянув, насколько можно, удовольствие от поглощения хлеба и не оставив ни крошки, Джейн поняла, что больше не в состоянии не замечать стоявший вокруг гвалт. Голоса то усиливались, то затихали, но ни на миг не смолкали. Непрестанный лязг решеток действовал на нервы, исчерпывая запас их прочности.

Прижав локти к коленям, Джейн зажала уши ладонями и зажмурила глаза, готовясь терпеть столько, сколько потребуется.

* * *

В то утро Этан явился к лорду Мейвеллу в назначенное время, свежий после ванны и в хорошем настроении.

Когда он вошел в кабинет, Мейвелл смерил его пристальным взглядом.

– Доброе утро, ваша светлость.

Мейвелл кивнул и жестом пригласил гостя сесть.

– Я слышал, вы провели веселый вечер, после того как...

Если бы не холодная ярость, снедавшая Этана, он бы рассмеялся. Лорд Мейвелл, этот лицемерный подонок, даже не смог заставить себя назвать то, что сам же сотворил.

– Верно, я благополучно устроил вашу племянницу в больницу и потом решил, что мне не хватает компании. Возможно, я дурно поступил, воспользовавшись вашей коляской...

– Ну, с этим все в порядке. Главное, вы вовремя отослали ее назад. – Мейвелл явно пытался понять, насколько он недооценил своего собеседника, но Этан не собирался облегчать его задачу. Пусть-ка старый интриган поломает голову.

Мейвелл сдвинул брови.

– Деймонт, я считаю, что ваша преданность достойна награды. Вам было очень нелегко отвезти мою племянницу в больницу, поскольку вы к ней неравнодушны, так ведь?

Этан медленно кивнул, невольно вспоминая, как леди Джейн Пеннингтон уселась прошлым вечером к нему на колени. Ему вдруг показалось, что галстук чересчур сильно сдавил его шею. «Неравнодушен» – это было несколько неточно.

Неотрывно наблюдая за Этаном, лорд Мейвелл откинулся на спинку кресла.

– У меня есть к тебе предложение, сынок. – Он слегка улыбнулся. – Ты не против, что я называю тебя так, мой мальчик?

«Сынок»? Этан забыл, когда в последний раз слышал это слово, но даже теперь что-то в нем отозвалось, что-то, давно похороненное вместе с надеждой. Мейвелл точно знал, куда целить.

Он молча покачал головой. Хитрый старый ублюдок.