Мошка в зенице Господней. Хватательная рука

Собравшиеся едва смогли разместиться на ангарной палубе. Закрытые шлюзовые створы — их, конечно, отремонтировали, но следы ремонта сразу бросались в глаза — оказались единственной свободной площадкой на «Макартуре», где можно было разместить и экипаж, и научный персонал, и гостей, но и там люди стояли чуть не вплотную. Саму ангарную палубу под своды заполняло экспедиционное снаряжение: запасные посадочные шлюпы, большой баркас, катер, контейнеры с научным оборудованием, с корабельными припасами и бог знает с чем еще — Род порой даже не знал, что там упаковано. Люди доктора Хорвата грузили все, что вдруг да понадобится, а экипаж даже не мог с ними спорить, потому что подобных экспедиций никто никогда не организовывал.

Вскоре на внутренней поверхности шлюзовых створов стало не протолкнуться. Вице-король Меррилл, министр Армстронг, адмирал Кранстон, кардинал Рэндольф и множество других официальных лиц рангом пониже стояли тут же в толпе собравшихся, а Род все беспокоился, успели ли его офицеры закончить подготовку к отлету. Последние дни на планете пронеслись бесконечной чередой обязательных приемов и встреч — в основном светского характера, — которые практически не оставляли ему времени на более важные дела по подготовке «Макартура» к экспедиции. И теперь, дожидаясь окончания церемонии, Род очень жалел, что не сбежал из столицы, чтобы укрыться на корабле от всей этой светской суеты. Год или около того ему предстоит работать под началом адмирала Кутузова, и у него складывалось впечатление, что адмирал не особенно доволен капитаном подчиненного ему крейсера. Сам Кутузов, кстати, на церемонию не явился, что многие заметили.

Заметили, но никто в общем-то не расстроился. Крупный, плотного сложения адмирал отличался довольно тяжеловесным чувством юмора. Выглядел он так, словно сошел со страницы учебника по истории России, и говорил примерно в таком же духе. Отчасти это объяснялось тем, что он вырос на Св. Екатерине, но главную роль тут играл его собственный выбор. Кутузов тратил долгие часы, изучая древние русские обычаи, и многие из них использовал, чтобы придать больше достоверности созданному для себя образу. Мостик его флагманского корабля украшали иконы, в каюте стоял самовар, а своих десантников он заставлял разучивать пляски, довольно точно — в его понимании — имитирующие старинные казацкие.

В Космофлоте его считали в высшей степени компетентным и преданным офицером, готовым выполнить любой приказ, но при этом настолько лишенным человеческого сострадания, что в его присутствии люди порой чувствовали себя очень неуютно. Поскольку и Космофлот, и Парламент официально одобрили его приказ уничтожить мятежную планету — Имперский Совет пришел тогда к выводу, что эти суровые меры предотвратили восстание всего сектора, — Кутузова по-прежнему приглашали на светские приемы, но никто не расстраивался, когда он отклонял приглашение.

— Главной проблемой для нас будут все эти его русские штучки, — высказал предположение Синклер, когда офицеры «Макартура» обсуждали своего нового адмирала.

— Ну, я скажу, они ничуть не хуже шотландских штучек, — заметил старший помощник Каргилл. — По крайней мере, он не заставляет нас учить русский язык и отлично говорит на англиканском.

— Означают ли твои слова, что мы, шотландцы, говорим на каком-то другом языке? — начал заводиться Синклер.

— Это уж ты сам догадайся, — ответил Каргилл, но тут же опомнился: — Ну, разумеется, нет, Сэнди. Иногда, когда ты слишком взволнован, я тебя не совсем понимаю, но… Знаешь, давай-ка лучше выпьем.

Это надо было видеть: Каргилл подмазывается к Синклеру! Хотя причина ясна. Пока корабль ремонтировали на Верфях Новой Шотландии люди Макферсона, Каргилл изо всех сил старался не раздражать старшего механика, а то еще выяснится потом, что старшему помощнику в связи с переделками на корабле теперь нет каюты, или еще что-нибудь похуже…

Вице-король Меррилл обращался к Роду. Прогнав воспоминание, он попытался понять, о чем речь.

— …я и говорю, капитан, что не вижу в этом никакого смысла. С таким же успехом мы могли провести церемонию на планете. Разве что само благословение, ваше преосвященство…

— Корабли, случалось, покидали Новую Шотландию и без моего благословения, — задумчиво произнес кардинал, — но ни разу не приходилось им выполнять задачу, которая ставит Святую Церковь в столь трудное положение. Впрочем, это теперь забота молодого Харди.

Кардинал указал рукой на экспедиционного капеллана. Дэвид Харди был чуть не в два раза старше Рода и — номинально — имел такое же звание, так что «молодой» — понятие относительное.

— Итак, вы готовы?

— Да, ваше преосвященство, — ответил Род и кивнул Келли.

— Экипаж, СМИ-ИРНА!

Гомон стих, но не сразу, а лишь спустя несколько секунд: сказывалось присутствие на борту штатских.

Кардинал достал из кармана узкую епитрахиль, поцеловал кайму и накинул на шею. Капеллан Харди вручил ему серебряное ведерко и аспергер, жезл с полым шаром на конце. Кардинал Рэндольф макнул жезл в ведерко и окропил водой собравшихся офицеров и команду.