Мошка в зенице Господней. Хватательная рука

Упомянутая леди тоже смотрела второй канал, и, когда он погас, Салли Фаулер бросила вилку и выбежала из кают-компании. За ее порогом она почти побежала, не обращая внимания на удивленные взгляды. Добравшись до гостиной, где маленькие мошкиты по-прежнему были in flagrante deficto, она совсем запыхалась. Почти минуту она стояла возле каюты, наблюдая за ними, потом сказала, не обращаясь ни к кому:

— Когда их видели в последний раз, обе они были самками.

Никто не ответил ей.

— Они изменили пол! — воскликнула Салли. — Держу пари, что сверху наша бывшая беременная. Доктор Хорват, что вы скажете?

— Это вполне вероятно, — медленно сказал Хорват. — Фактически… Я почти уверен, что тот, кто сверху, был матерью новорожденного. — Казалось, министр с трудом справляется с заиканием. При этом он явно покраснел.

— О небеса! — сказала Салли.

Ей только теперь пришло в голову, как выглядит она сама. Выскочила из кают-компании через секунду после того, как погас интерком, и, запыхавшись, прибежала сюда. А ведь трансугольные культуры, как правило, прививали своим членам излишнюю щепетильность…

И вот она, имперская леди, торопится, чтобы увидеть двух чужаков, занимающихся любовью…

Она хотела крикнуть, объяснить, ведь это так важно! Эта перемена пола, она, вероятно, свойственна всем мошкитам. Это было воздействие их образа жизни, их личности, их истории. Это показывало, что юные мошкиты становились почти независимыми, платя за это фантастически низкую цену… Был ли щенок уже отлучен от груди, или «мать» — а теперь самец — вырабатывала молоко даже после изменения пола? Это было воздействие всего окружения мошкитов, ВСЕГО. Это было важно. «И потому я так торопилась…»

Но вместо этого она просто повернулась и ушла.

20. Ночная вахта

В кают-компании было на удивление тихо, хотя обычно жившие там три младших лейтенанта и шесть гардемаринов устраивали в комнате хаос. Поттер облегченно вздохнул, увидев, что все, кроме Джонатона Уитбрида, спят. Несмотря на постоянное подшучивание, Уитбрид был одним из друзей Поттера на борту «Макартура».

— Как астрономия? — тихо спросил Уитбрид, растянувшись в своем гамаке. — Дай мне банку пива, Гэвин, хорошо?

Поттер взял одну и для себя.

— Там, внизу, настоящий сумасшедший дом, Джонатон. Я думал, что, когда они найдут Мошку-1, будет лучше, но ничего подобного.

— Гм-м. Закартографировать планету для военного Флота будет совсем нетрудно, — сказал Уитбрид.

— Может, для Флота это и просто, но это мой первый полет в глубокий космос. Они взвалили на меня большую часть работы, пока сами спорят о новых теориях, которых я не понимаю. Подозреваю, что ты назовешь это хорошей тренировкой.

— Это и есть хорошая тренировка.

— Спасибо. — Поттер сделал большой глоток.

— И что вы пока сделали?

— Довольно мало. У планеты есть одна луна, причем очень маленькая и на очень низкой орбите. На планете поверхностная гравитация около 870 сантиметров за секунду в квадрате.

— 0,87 стандартной. Такая же, как ускорение корабля мошкитов. Это меня не удивляет.

— Но у них есть атмосфера, — нетерпеливо сказал Поттер. — И мы нанесли на карту центры цивилизации. Нейтрино, мутные воздушные столбы над ядерными реакторами, электромагнетизм… Они находятся везде, на каждом континенте и даже в морях. Эта планета кишит жизнью. — В голосе Поттера звучал страх. — Мы сделаем эту карту. Когда я уходил, они как раз заканчивали глобус. Хочешь взглянуть на него?

— Конечно. — Уитбрид выбрался из паутины своего гамака. Они спустились на две палубы вниз во владения ученых. Большинство гражданских работали в зоне относительно высокой гравитации, возле внешней поверхности «Макартура», но спали они поближе к центру корабля.

120-сантиметровый глобус стоял в маленькой гостиной, занимаемой астрономической секцией. Во время боевых акций этот отсек должны были занимать группы контроля повреждений, но сейчас он был пуст. Колокол пробил три склянки последней вахты.

Планета была полностью закартографирована, за исключением Южного полюса, и глобусу придали ее точный осевой наклон. Светоусиливающие телескопы «Макартура» давали картину, похожую на любую землеподобную планету: глубокая и разнообразная голубизна, испачканная белыми пятнами, красными пустынями и белыми вершинами гор. Снимки были сделаны в разное время и в разных диапазонах волн, так что облачный покров не сильно затемнял поверхность. Индустриальные центры золотыми пятнами усеивали планету.

Уитбрид внимательно изучал ее, пока Поттер наливал кофе из фляги доктора Бакмана. По какой-то причине у Бакмана всегда был лучший кофе на корабле — по крайней мере лучший из всех, которые гардемарины могли получить.

— Мистер Поттер, почему мне кажется, что это похоже на Марс?

— Не знаю, мистер Уитбрид. А что такое Марс?

— Четвертая планета Солнечной системы. Ты никогда не был в Нью-Аннаполисе?

— Не забывай, что я из Трансугольного сектора.

Уитбрид кивнул: