«Москаль». Наш человек – лучший ас Сталина

Говорят, кого-то из командиров полков Рычагов бросил уговаривать и сунул тому дуло пистолета под подбородок. Наорал на упертого. Дескать, для победы над врагом можно хоть задом наперед летать, главное – бить этого врага в хвост и в гриву! Понял, мать твою? Комполка оказался понятливым…

«И-16» Долгушина подобрался к «Юнкерсу» снизу и выдал очередь по двигателю. Пара пулеметов ШКАС особого ущерба немцам не причинила, зато две пушки ШВАК наделали делов – задымил бомбовоз.

Винт его замедлил вращение, крутнулся и замер, дым повалил гуще. Показалось пламя, полыхнуло, разгорелось… «Юнкерс» накренился, и гансы полезли с парашютами прыгать.

– Сигайте, сигайте…

Сергей спустил истребитель с «горки» и снова нырнул под брюхо очередному бомберу. Тот, чуя смерть свою, лег на крыло, пытаясь свалить, да не тут-то было. Даже трассеры из подфюзеляжной гондолы Долгушина не остановили – снаряды продолбили по «Юнкерсу», нащупывая бензобаки, и нащупали-таки – фюзеляж вывернуло, словно крышку у консервной банки, и наружу ударил фонтан огня. «Подфюзеляжник» мигом смолк.

Вот, тоже мне, додумались, – мелькнуло у Сергея, – куда засунуть стрелка! Главное, в кабине все сидят, как фон-бароны, а этот лежа!

Тут его едва не подловили с подлетавшего «Юнкерса».

Два или три пулемета у «88-го» были нацелены вперед, правда, изо всех этих установок огонь вел один стрелок-бомбардир, но все равно получить очередь – это неприятно.

«И-16» вильнул, уходя с линии огня, и тут же выпустил трассу из пушек. Бомбовоз находился так близко и приближался с такой скоростью, что снаряды били в упор, расколачивая граненое остекление носа у «Юнкерса». В следующее мгновение «ишак» пронесся в каком-то метре над крылом бомбардировщика, едва не задевая плоскостью вращавшийся винт.

Задний верхний стрелок открыл огонь по верткому «И-16», но лишь задел крыло, оставив две дырки в перкале. Ничего, переживем…

Долгушин заложил вираж, чтобы добить «Ю-88», но когда глянул с разворота, то понял, что это уже лишнее – его ведомый выпустил по бомберу три эрэса подряд. С трехсекундным замедлением, они сработали на «пять с плюсом» – один порвал немцам крыло, а два других пробили фюзеляж, оставив по себе две здоровенных дыры, в каждую человек пролезет.

Этого бомбер не пережил, свалился. А следом, словно перечеркивая «Юнкерс» черной копотной лентой, пронесся горящий «ишачок». Подбили-таки!

– Гады… Вот же ж, гады какие…

Долгушин потянул вверх. Строй бомбардировщиков распался, «Юнкерсы» уходили на запад, однако скорость у них была не ахти, догнать можно. А огонь задних пулеметных точек куда слабее, чем спереди…

Змейкой «ишачок» погнался за бомбардировщиками. Сергей осклабился, замечая товарищей и справа, и слева.

Трассеры протянулись навстречу, и точно такие же дымчатые шнуры очередей просекли воздух, добираясь до «Юнкерсов» – куроча тем хвостовое оперение, разбивая двигатели, прорывая дюраль бортов и крыльев.

Задымил еще один «ишачок», но пилот вроде был жив – самолет разворачивался к аэродрому.

И тут грохнуло – у летевшего впереди «Юнкерса» взорвались баки. Огненное облако восклубилось, деля самолет надвое – передняя половина с крыльями закувыркалась по дуге вниз, а следом, обгоняя, крутился дымившийся хвост. Одно крыло оторвалось, и вот уже просто груда горящих обломков высыпается на землю, на леса и болота. Там вам и место.

– А кто на самолете к нам придет, – сказал Долгушин, – перефразируя князя из фильма, – тот от самолета и погибнет! На этом стояла и стоять будет советская земля!