Москалёв. Новобранец космической пехоты

Я прокрался вдоль кустов, пробежал, пригибаясь, в ворота и свернул за угол свинарника. Обогнув территорию части вдоль забора, а это был целый километр и, пройдя мимо контрольно-пропускного пункта, я вышел на дорогу и перешёл на легкую рысь.

Бежать без оружия и рюкзака за спиной, действительно было легко. Я рысил вдоль трассы и думал о том, насколько идиотской была моя затея. Пробежать ночью, вместо сна, больше двадцати километров, рискуя попасть под суд, только ради того, чтобы бросить анонимку в почтовый ящик прямо под носом камеры видеонаблюдения. Однако, как ни крути, другого выхода не было. Если мой план не сработает, мне придётся целых два месяца после тренировок ещё и ковыряться в свином навозе. А то и вместо тренировок.

Пару раз мне навстречу попадались парящие над трассой флаеры. Завидев издали свет их фар, я сворачивал на обочину и залегал в траве. Было маловероятно, чтобы командиры из нашего полка разъезжали ночью по дороге в посёлок, но лучше было не рисковать. Это немного увеличило время моего пути.

Спустя полтора часа я пробежал дорожный указатель, на котором было написано «Гадюкино». Значит вот как назывался этот посёлок. Я остановился, чтобы отдышаться и поразмыслить. Надо было решить, куда идти дальше. Я никогда не был в этом Гадюкино, но знал, что в небольших населённых пунктах все административные здания располагаются в центре. Значит и полицейский участок должен быть в центре посёлка, где-нибудь неподалёку от местной администрации. Я оглядел лежащие впереди пустынные улицы ночного посёлка. Дорога обязана была проходить через центр, поэтому мне достаточно было просто продолжать движение по ней и смотреть по сторонам в поисках участка. Чтобы моё лицо не попало в камеру видеонаблюдения, я собирался опустить пониже козырёк полевой кепки.

Я двинулся было вперёд, но остановился. Я вспомнил, что Худовский, как и все, служившие в хозвзводе, ходили в грязной засаленной форме. А на мне была хоть и застиранная за месяц ползания по полигону, но всё же более-менее приличная форма. Если копы захотят просмотреть видеозапись с камеры над почтовым ящиком, то по моему внешнему виду они могут догадаться, что письмо в ящик опускал не Худовский. А это могло вывести их на меня. Следовало немедленно что-то придумать.

Я стоял столбом и чесал затылок, пытаясь сообразить, как замаскироваться под Худовского. Первое, что пришло мне в голову, это испачкать в грязи свою форму. Тогда я вполне мог бы сойти за солдата хозвзвода. Но в этом случае утром ко мне неизбежно возникли бы вопросы у Сидорова, почему вечером моя форма была чистой, а утром вдруг стала грязной. И тут меня осенило. Ведь когда одежда на человеке пачкается, то пачкается она снаружи, но не внутри. Значит, внутри форма солдата из боевого подразделения абсолютно такая же, как и солдата с подсобки.

Недолго думая, я снял форму, вывернул её наизнанку и снова надел. Так же я вывернул и полевую кепку. Всё гениальное просто. Я ухмыльнулся. Со стороны я должен был выглядеть натуральным клоуном. Слава богу, посёлок спал и оценить мой наряд было некому. Я припустил по дороге к центру Гадюкино.

Как я и ожидал, полицейский участок находился в центре посёлка, аккуратно между местной администрацией и пожарной частью. Невысокое двухэтажное здание, на крыльце несколько бетонных ступеней, блестящие перила, стеклянные двери, над входом фонарь и камера видеонаблюдения, а справа от входной двери висит синий почтовый ящик с надписью: «Для жалоб и предложений». Я натянул посильнее кепку, поднял воротник и поднялся по крыльцу.

Интересно, если в участке за пультом дежурного сейчас кто-нибудь наблюдает за мной через камеру, что он думает, видя неизвестного типа в вывернутой наизнанку военной форме? Усмехнувшись, я опустил письмо в ящик и повернул обратно. Мне предстояло снова пробежать больше десятка километров. Я взглянул на часы. Было около половины первого ночи. Подъём в шесть утра. Времени ещё вагон.

Я уходил не оглядываясь и втянув голову в плечи, чтобы случайно не засветить лицо перед камерами, которые могли быть не только на здании полицейского участка, но и на местной администрации. Я уже отошёл на добрых полкилометра, чувствовал себя немного отдохнувшим и уже собирался перейти на бег, чтобы вернуться в полк, пока не начало рассветать, как вдруг услышал позади себя:

— Эй, клоун! Куда путь держишь?

Я закрыл лицо руками. Нельзя, чтобы кто-то видел моё лицо. Обернувшись, я посмотрел сквозь пальцы на говорившего. Пацан, примерно моего возраста, с крашенным в зелёный цвет гребнем волос на голове сидел за рулём модного красного флаера с откидным верхом, на заднем сиденье которого веселились две расфуфыренные девицы, блондинка и брюнетка. Надо же. И как это я не заметил?

— Чё молшишь? Немой что ли?