Москалёв. Новобранец космической пехоты

Я просидел так минут двадцать. Криков больше не было слышно. Наконец в дверь вошёл второй офицер. Этот был лейтенантом. Я встал. Он махнул рукой, давая понять, что мне можно сесть. Я сел. Он тоже уселся напротив меня, положив свою папку перед собой.

— Игорь, — проникновённо начал он, глядя мне в глаза. — Дело очень серьёзное. Пострадали люди. Совершена куча преступлений. Я вижу, что ты неплохой парень, поэтому хочу помочь тебе. Надо чтобы ты рассказал всё, как было на самом деле.

Я отметил про себя это «Игорь». Добрый полицейский решил, что обращение к военнослужащему по имени поможет втереться в доверие. Наверное, с каким-нибудь гражданским лопухом это могло сработать, но я уже привык к уставному обращению, тем более со стороны офицеров, поэтому подобный подход меня только позабавил. Я ответил:

— Так точно, господин лейтенант. Я готов ответить на любые вопросы.

— Вот и хорошо. Теперь расскажи, что ты делал этой ночью, а я подумаю, как тебе помочь.

— Этой ночью я спал, пока нас не разбудили по тревоге и не вывели на плац, — сказал я, глядя ему в глаза.

— Ну хорошо, — вздохнул полицейский. — А вот что ты говорил про перевод в другую часть? Ты отказался переводиться, да?

— Так точно. Меня хотели перевести куда-то, точно не знаю куда, но я сказал, что мне нравится эта часть и я хочу остаться здесь.

— А кто тебе предлагал перевестись? Дядя?

Полицейский был сама доброта. Его глаза светились участием.

— Никак нет. Командир полка.

— А почему он тебе предложил перевестись?

— Не знаю, господин лейтенант.

Полицейский помолчал. Потом достал из папки бланк протокола и склонившись начал писать в нём, заполняя строчку за строчкой. Я молча смотрел на него. Спустя несколько минут он поднял голову и спросил:

— А как ты относишься к службе в хозяйственном взводе?

Я ответил не задумываясь:

— Я готов служить там, где прикажет командование и верховный главнокомандующий Лао.

Ежу понятно, что это была провокация. Полицейский не мог перевести меня в другое подразделение. Ему просто надо было проверить мою реакцию на возможный перевод.

— Что ж. Прочитай и распишись, — он протянул мне протокол.

О переводе в хозяйственный взвод не просил, готов служить в любом подразделении, в сговор с другими военнослужащими не вступал. Я согласно кивнул и подписал второй протокол.

— Пока всё, — сказал коп, пряча протокол в папку. — Можешь идти в своё подразделение. Когда понадобишься, тебя вызовут.

Встав, я отдал честь и вышел. Я направился было к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж и выйти из здания штаба, но остановился. Мне навстречу двое полицейских вели моего дядьку. Увидев меня, он вскричал:

— Это ты чего-то натворил? Это из-за тебя меня сюда привезли?

— Сюда, господин полковник, — один из сопровождавших его копов взял дядьку под локоть и направил дальше по коридору.

Дядька прошёл мимо меня, по пути прорычав:

— Ну, я тебе устрою.

Нет, родственничек, ничего ты мне не устроишь. Ты теперь от меня подальше будешь держаться. На его крики из соседнего кабинета высунулся полицейский капитан, допрашивавший в первый раз и, заметив меня, окликнул:

— Эй! Ну-ка иди сюда.

Я послушно зашёл в кабинет. У стены насупившись, стоял Худовский, рядом с ним ещё двое солдат, а чуть в стороне те самые девицы, которых я этой ночью немного покатал на чужом флаере. Я чуть было не сказал им «привет», но вовремя удержался. Надо думать, капитан проводил опознание. Судя по всему безуспешно.

— Поглядите, — обратился он к девицам, — может этот?

Девчонки окинули меня презрительными взглядами и отрицательно покачали головами.

— Говорю же, на том носок с дыркой надет был, — сказала блондинка.

— И форма наизнанку, — добавила брюнетка.

Капитан вздохнул, качая головой. Я его понимал. Трудно иметь дело с бестолочами. Они что, надеялись, что я буду расхаживать по части с носком на голове?

— Ладно, иди, — бросил мне коп.

Я поспешил ретироваться.

Интересно, дядьку будут допрашивать так же как меня, сначала «злой» полицейский, а потом «добрый»? Я представил, как капитан стучит дубинкой по столу, а мой толстый дядька нервно вздрагивает. Это подняло мне настроение. Не мешало бы сюда привезти ещё дорогую бабушку с её пирожками. Думая так, я вышел из штаба.

Те две сотни солдат, у которых обнаружились дырки в носках, всё так же стояли у штаба по стойке смирно. Теперь, кроме сопровождавшего их сержанта, тут были и несколько полицейских, которые неспешно прогуливались взад-вперёд, следя, чтобы в строю не было разговоров. Этих солдат ещё не допрашивали и копам нужны были их показания, не испорченные сплетнями. Проходя мимо сержанта, я отдал честь и направился к плацу.