Москалёв. Новобранец космической пехоты

— Я? Ну, я, э… — замычал командир.

— Вот и выходит, что поляну накрывать должен именно ты, — подытожил комиссар.

— Чёрт! Чтоб вы все провалились с вашим неизвестным солдатом! — вспылил командир полка. — Ладно. Сейчас, — после паузы он заговорил снова, судя по всему по коммуникатору. — Дежурный! Пошлите посыльного за командиром хозяйственного взвода. Пусть найдёт его лично, не пользуясь связью, и скажет, что я его вызываю к себе. Всё.

Спустя пару секунд в коридоре послышалось обычное: «Москалёв!».

Командовал хозяйственным взводом пухлый прапорщик, вечно ходивший, как и его солдаты, в засаленной форме. Я нашёл его неподалёку от плаца. Он руководил несколькими солдатами, стригущими траву газонокосилками. Я доложил ему, что его вызывает командир полка. Он оставил за себя старшим одного из солдат и пошёл в штаб. Я поплёлся следом. Дорогу, в отличие от репортёрши, прапорщик прекрасно знал, поэтому сопровождать его до самого кабинета было бессмысленно и выглядело бы подозрительным. Так что подслушать, о чём там с ним говорил командир полка, и почему его нельзя было вызвать, используя коммуникатор, я не мог. Но и того, что удалось узнать, было достаточно, чтобы понять, что дело «неизвестного солдата» скоро будет закрыто и копы наконец-то уберутся из полка, дав возможность и новобранцам и офицерам продолжить учёбу в обычном режиме.

Командир хозвзвода вышел из штаба спустя всего пару минут. Видимо, он просто получил какой-то приказ и теперь спешил его выполнить. Ещё минут через пять штаб покинули все участники подслушанного мной совещания. Когда репортёрша проходила мимо комнаты дежурного офицера, она заметила меня и сразу же обратилась к командиру полка:

— Полковник. Я чуть не забыла сказать вам. Вот этот солдафон, — она ткнула в меня пальцем, — законченный хам. Он мало того, что не умеет здороваться, так ещё и грубит, не считаясь с тем, кто перед ним.

Полковник остановился и окинул меня взглядом.

— А, Москалёв. Прекрасно. Остаётесь в наряде на вторые сутки.

— Есть! — с готовностью ответил я.

Два дня безделья. Класс!

Посыльному разрешалось спать после отбоя и до подъёма, если не было никаких срочных дел или поручений. Этой ночью их не было, поэтому мне удалось неплохо выспаться. Определённо, мне нравилось ходить в наряд посыльным.

На следующий день дежурный послал меня отнести к утилизатору пакет с отработанными и измельчёнными на уничтожителе бумаг документами. Я вышел из здания штаба и прислушался. Вокруг стояла непривычная тишина, которую только время от времени нарушали чирикающие воробьи. Часть была безлюдна. Я неторопливо побрёл к утилизатору. Спешить было некуда, и я решил спокойно прогуляться и насладиться этим воробьиным писком. Чёрт возьми! Надо же, как оказывается мало надо человеку, чтобы быть счастливым. Всего лишь, чтобы тебя не дёргали и не гнали ползать по-пластунски или разносить из ракетомёта фанерные мишени. И тишина. И ещё воробьиное чириканье.

Я бросил пакет в кучу мусора, лежащую рядом с утилизатором и уже возвращался обратно, когда со стороны подсобки донеслось истошное:

— Уиии! Уиии!

Я поглядел в ту сторону, но, конечно, ничего не увидел. Кто-то визжал так, что стыла кровь в жилах. Дежурный офицер не устанавливал мне времени прибытия, поэтому если я буду отсутствовать несколько лишних минут, он вряд ли это заметит. Я решил удовлетворить своё любопытство.

Подойдя к свинарнику, я снова услышал это «Уиии!». Обогнув строение, я увидел как командир хозвзвода колет свинью. Он вонзил длинный, видимо специально для этой цели предназначенный, нож в сердце животному. Когда свинья упала, он связал ей задние лапы верёвкой и подвесил за них к крюку, вбитому в стену свинарника, давая стечь крови. Рядом уже висели несколько свиных туш. Меня передернуло, и я поспешил уйти незамеченным. «Что ж, — решил я, — для того свиней на подсобки и держат, чтобы солдаты их время от времени ели».

В обед, выйдя из штаба, чтобы прибыть в столовую я почувствовал божественный запах копчёной свинины. Надо же. Я и не знал, что в нашей столовой есть оборудование для копчения. Тем приятнее будет обед. В приподнятом настроении я отправился в столовую.

Однако на обед не было никаких копчёностей. Обычный суп из перловки и каша. Это значило, что свинина ещё не готова и её подадут на ужин.

Перед ужином дежурный офицер сменился и ушёл домой, а на его место заступил Карл, лейтенант из пятой роты. Вторые сутки наряда мне предстояло тянуть с ним.

На ужин меня сопровождал запах шашлыка, сменивший запах копчёностей. Что тоже не могло не радовать. Но и меню ужина нисколько не отличалось от обычного. Что наводило на подозрения.

Мои подозрения подтвердились, когда после отбоя новый дежурный офицер, переговорив по коммуникатору с командиром полка, приказал мне:

— Так, боец. Чеши к главным воротам. Встретишь главу администрации Гадюкино и его секретаршу. Проводишь в столовую. Бегом марш.

— Есть, — ответил я и выбежал из штаба.